Я встал, разделся и пошел к морю. Войдя в воду, нырнул, меня обдало свежестью, я увидел дно и маленьких рыбок. Поплыл ко дну, опустился в ил, сел на камень. Мне было хорошо в этом подводном мире, не хотелось выныривать.
Здесь, в окружении рыб, я впервые услышал голос – далекий, как раскаты грома перед грозой: «В кого ты превратился? Как ты мог запереть себя в куриную клетку? Считаешь трешки и рубли с продажи этих поганых кур. Жиреешь, как кастрированный петух». Чья-то тень проскользнула по моему лицу, я поднял голову и увидел в ярких лучах солнца плывущего Дурмишхана Думбадзе. Мне стало трудно дышать, запас кислорода в моих легких кончался, я выпустил изо рта гирлянду воздушных шариков, в них растворился Дурмишхан. Меня жег стыд. Жирный кастрированный петух! Я сознавал, что достоин этой клички. Странным было видение деда, он плыл совершенно реальный. Я видел его глаза, полные гнева. Сколько времени я под водой? Я посмотрел на секундную стрелку часов, с которыми вошел в воду, – она завершила пятый оборот.
Тамуна бегала вдоль берега и истошно кричала. «Нельзя нервировать беременную женщину», – подумал я, но не всплыл. Я видел сквозь толщу воды мечущиеся фигуры семейства. Когда стрелка кончила шестой круг, я выбрался на поверхность. Я обнаружил в себе традиционную для всех Думбадзе способность пребывать под водой шесть долгих минут – и был рад этому. Все во мне ликовало. Не обращая внимания на крики Тамуны, Сумбата Соломоновича и Варвары, я поплыл к противоположному берегу Тбилисского моря. Буйные силы переполняли меня, я был рыбой, дельфином, кашалотом, левиафаном.
С того дня стали портиться хорошо налаженные отношения между семейством и их зятем.
Сумбат Соломонович считал себя великим игроком в нарды и не терпел проигрышей. Я с иезуитской последовательностью стал обыгрывать его. Он злился, бледнел, он упал в обморок. Придя в себя, он вновь сел за игру, и я вновь выиграл, несмотря на тайные знаки жены и тещи проиграть ему. Сумбат Соломонович на грани апоплексического удара вновь расставил игральные камни. Тамуна шепчет мне на ухо: «Проиграй, проиграй…» Нет, хватит мне проигрывать, год с лишним я только и делаю, что проигрываю в нарды Сумбату Соломоновичу. Сегодня – нет! Мы потеряли счет партиям… Утром куры увидят двух игроков, с трудом передвигающих камни на игральной доске.