Культист неожиданно ускорил шаг,
направляясь прямо к Никласу. Когда он на ходу откинул капюшон,
неподалеку тут же раздался сдавленный девичий вскрик. Никлас узнал
голос – уточка на галерее не смогла справиться с эмоциями, не
сдержалась.
Похоже, для капризной модной
«красотки» особь смартмассы здесь оказалась таким же сюрпризом, как
и для Никласа. Жрец культа между тем подошел к юноше почти
вплотную. Теперь, когда он открыл лицо, сомнений не оставалось –
это был бес, бездушная особь из смартмассы. Более того, не простой
бес, а демон; самый настоящий арбитр – самостоятельный в действиях
и части решений проводник воли Сверхразума.
Никлас впервые видел вживую столь
высокую особь. Выглядел арбитр устрашающе и омерзительно: будучи
создан по образу и подобию человека, на человека при этом он
походил мало. Более всего бес из смартмассы напоминал экспонат в
анатомическом театре – кожу ему заменяла полупрозрачная пленка,
которая оставляла мускулы на всеобщее обозрение. Кровь у арбитра –
как и глаза, была синего цвета, окрашивая в этот цвет и мышцы,
среди которых выделялись белым сухожилия.
Арбитр был одним из самых страшных
самостоятельных особей смартмассы; страшнее, пожалуй, только жнец и
плакса – reaper и weeper в классификации принятой в А-Зоне. Да и
то, страшнее если на пустом пространстве один на один выходить:
жнец и плакса — это боевые особи, а арбитр может управлять сразу
несколькими стаями ксеносов. Но было у арбитров, кроме официального
названия, широко известное солдатское прозвище. Причиной его
возникновения служила как раз отличающая его от остальных бесов
прозрачная кожа: арбитров смартмассы называли «condom». Или
несколько более грубо – если произносить это слово по-русски на
разговорный манер.
Остановился арбитр практически
вплотную к Никласу, держа его взглядом поблескивающих пустой
синевой глаз. А Никлас вдруг, ко всеобщему удивлению окружающих,
рассмеялся. Громко, весело и искренне.
Смех убивает страх. Вот только
Никласу не требовалось свой страх убивать: еще когда он увидел
синий отблеск под капюшоном, он с невероятным трудом сдержался
чтобы не развернуться и не выбежать прочь. Сейчас юноша смеялся,
чтобы этот страх – уже погашенный, не вернулся, не накатил на него
готовой смыть разум волной паники. Которая – подходящая все ближе,
ощущалась им уже весьма явственно.