– Опыт боевой работы?
– Семь раз участвовал в проводке
конвоев из Пекла в Дакар и Танжер как водитель скаута.
– Что есть «скаут»?
– Легкобронированный вседорожник.
Экипаж как правило состоит из трех или четырех человек: командир,
водитель, один или пара стрелков.
– Вы быть командир?
– Нет, в должности водителя.
– Вы закончили Танжер, не получив
офицерский патент?
«Да коверкает специально, прекрасно
он русским владеет», – определился наконец Никлас. С трудом даже
удержался при этом от удивленной гримасы – подобный детский сад от
столь взрослого и серьезного человека его поразил.
– Получил. Я был водителем
командно-штабной машины, перенимая у взводного командира
необходимый опыт. Год в должности сарджа после выпуска – это…
– По национальности вы?
– Русский.
– У вас нетипичное имя.
– Мой отец – пятый в фамилии
Андерсон…
– Я карашо знаю вашего отца, иначе бы
вы здесь и сейчас не стояли. Я говорю об имени.
– Меня назвали в честь отца моей
матери.
– Хм. Я карашо знаю не только вашего
отца, но и родителей вашей матери Ольги.
– Я рожден не в браке, господин
рейхсграф.
– Кто же ваша мать?
Никлас чувствовал, как у него горят
уши и щеки, но ничего не мог с собой поделать. Дитрих Брандербергер
внимательно смотрел на него, откинувшись на спинку кресла. Он
прекрасно знал, что Никлас – незаконнорожденный, знал кто его мать.
Ему, похоже, просто была интересна реакция собеседника.
«Ты сам этого хотел, старичок», –
повторил Никлас мысленно одну из присказок своего первого
наставника.
– Мою мать звали Елена Нелидова, отец
познакомился с ней в России, на острове Рюген.
На самом деле мать Никласа звали Элен
Нелидофф, была она француженкой, но Никлас специально произнес ее
имя на русский манер. Цели достиг: глаза рейхсграфа сверкнули, но
эмоции он сдержал, заговорил спокойно. И безо всякого намека на
недавний акцент:
– Вы на землях Нового Рейха, молодой
человек. Старайтесь не употреблять здесь слово «Россия», тем более
в контексте принадлежности временно оккупированного острова
Рюген.
– Как мне тогда стоит говорить?
– Не Россия, а Империум Москау. Земли
под властью Москвы. Не русские, а московиты.
– Буду иметь ввиду, господин
рейхсграф. Что насчет Югороссии?
Глаза Дитриха Брандербергера снова
сверкнули. Он отметил, как именно – обтекаемо, без прямого согласия
ответил Никлас; увидел и его чистый от плещущейся наивности взгляд
во время вопроса. Сейчас рейхсграф явно пытался понять – специально
это сделано, или младший Андерсон действительно максимально
прост.