У меня аж сердце слегка ёкнуло.
Внимание начальства, оно такое. Классик ещё про барскую любовь
писал. Ну, нафиг, одним словом.
Но не проигнорируешь же, пошла.
Альбина Константиновна сидела
торжественная, как на похоронах.
– Олечка Александровна! Ценники все
выросли... – как будто я сама не вижу! – придётся нам цену
поднимать.
А я-то думала, претензии ко мне
какие-то! Прямо камень с души упал.
Но тут меня охватили сомнения.
– А не побежит народ?
– А мы без фанатизма, – успокоила
меня заведующая. – Процентов на десять, аккуратно.
Ну, это, наверное, не страшно. Было
двадцать тысяч, станет двадцать две.
– Тут я, Альбина Константиновна,
спорить с вами не буду. Если считаете, что так нужно –
поднимайте.
В десять вечера мне позвонила Шура.
Мы сперва с ней как-то взаимно приседали в реверансах, вроде как
вечер и поздно уже, но потом согласились, что иначе оперативную
информацию передавать не получается никак. Раньше я не успеваю с
курсов вернуться, утром она в институте. Да, в конце концов, ничего
нет страшного в трёхминутном звонке по рабочим вопросам.
Бабушка смотрела в зале вечерние
новости – прямо напротив телефона, и я пошла с трубкой к себе в
комнату.
Шура с удивлением сообщала, что
начали звонить разные люди. Кое-кто даже заходил (тут я себя
всё-таки похвалила за охранника, мало ли что). И даже есть первые
записи.
– И ещё звонила женщина по аренде. Я
спросила большой зал или маленький, она просится посмотреть.
– Не психическая? – с опаской
уточнила я.
В последние дни друг за дружкой
приходили четверо из какой-то новой секты, я даже их названия не
запоминаю. Но эти оказались сильно напористые, одну аж силой за
дверь выставлять пришлось.
– Вроде, нет. Говорит, танцы. Номер
свой оставила.
Я записала номер и имя – Аиша. Что за
имя такое интересное? Может, картавая Ариша? Ладно, будем
надеяться, танцы не кришнаитские.
Не успела положить трубку – снова
звонок. Я думала, Шура что забыла, а там:
– Привет, любимая!
– Вовка! Ты как смог?
– Да-а, договорился тут
потихоньку.
Вот это здорово! Мы минут
пятнадцать поболтали, потом Вова сказал, что ему пора и отключился.
А я сидела, смотрела на трубку и улыбалась как дурочка.
Телевизор замолчал и в комнату
заглянула сердитая бабушка.
– Пошли чай пить.
– Пошли. А ты чего недовольная?
Господи, зачем я это спросила!