Я давно не вьюнош, повидал такого, что ни одному писателю даже не приснится. И если уяснил что-то, так это одну простую вещь. Если что-то случилось, пусть даже самое невероятное, сперва надо решить проблему, а уже потом искать объяснения, разбираться в причинах и выяснять — кто виноват. В противном случае, следствие будут вести другие. А тебя, в лучшем случае, упомянут в рапорте. В худшем — помянут.
— Гаркуша! — негромкий окрик за деревьями.
— Здесь я, товарищ капитан.
— Не видел куда спеца отнесло?
— Видел, товарищ капитан. Тут рядом полянка, он там сел. Только не снесло его. Сам дотянул. Я последний шел. Видел..
— Странно… Впрочем, не нашего ума дело. Ты вот что, старшина, возьми одного бойца и будьте всегда рядом. Комдив сказал, что его голова дороже полка «катюш».
— Слушаюсь. Лютый! За мной…
Интересно. Если сопоставить, что полянка на обозримом пространстве была только одна. Та, где приземлился я. И, судя по приближающемуся треску валежника, старшина с бойцом двигались в моем направлении, то получается — тем самым спецом, чью голову, неведомый комдив оценил в огневую мощь полка гвардейских минометов, был я? Занятно…
Не, я конечно, многое знаю и умею. А в кое чем действительно спец, но так высоко свои умения никогда не оценивал. Ну, начальству виднее и пререкаться себе дороже.
— Товарищ военспец… — на меня вышел невысокий, но весь квадратный, широкоплечий, словно борец или штангист мужчина. Тоже в немецком камуфляже. — Старшина Гаркуша. Вы как? Помощь не нужна?
— Парашют? Закапываем или оставляем?
— Оставляем… — махнул рукой старшина. — Впрочем… Лютый, тащи в общую кучу.
Второй десантник, облегченная копия старшины, ловко скользнул мимо нас, к белеющейся кучке шелка.
— Такой большой выброс фрицы все равно не могли не заметить, — на всякий случай объяснил старшина. — Так что особо ухищряться нет смысла. Мы их по-другому обманем.
Фрицы, говоришь… Не удивил. Все к тому и шло. И если я не на съемках очередного фильма о подвигах диверсантов в Великую Отечественную, то… то сейчас лето одного из тех военных лет. На кустах малины еще не было ягод, значит июль еще не наступил. Июнь… Вряд ли сорок первого. Тогда немцы к нам больше забрасывали, чем мы к ним. Впрочем, чего гадать. Скоро все выяснится. Главное, не проколоться.