– Я этого
не делал! – стонал он срывающимся и дрожащим голосом. – Это не я! Я
больше никогда… никогда…
Причину его
отчаяния Кристина поняла, прислушавшись к приговору.
–
…блокировку поля произвести в зале суда, в присутствии свидетелей,
во избежание опасных преступлений закона в дальнейшем и в назидание
поколениям. Для приведения приговора в исполнение
вызываю…
Тина
оторопела. Блокировка поля была одним из самых суровых наказаний
для любого человека, полем обладавшего. Страшнее – разве что
смертная казнь, но её в Содружестве не применяли вовсе.
– Что он
сделал? – спросила Кристина у Гая, сидевшего рядом и, в отличие от
одноклассницы, следившего за разбирательством очень
внимательно.
– Нашёл в
подвале боевой артефакт, в полицию не отнёс, а потом с друзьями
выпил и шарахнул по соседнему дому, – быстро зашептал Гай, не
отрывая взгляда от помоста.
– Кошмар!
Люди пострадали?
– Нет, но
могли. Стёкла повылетали на всей улице. Пожар, говорят, до утра
тушили. Так что он ещё легко отделался… Эй, ты чего?
Кристина
постаралась согнать с лица выражение ужаса и помотала головой. У
Гая поля не было, и вряд ли он мог представить, каково это –
потерять часть своей сущности. Ну хорошо, пусть не потерять –
уничтожение поля не отличалось от убийства – но лишиться связи… От
одной мысли об этом бросало в дрожь.
Тем
временем на помост взошёл человек в светло-синем плаще, с белой
чернильницей и длинной тонкой кистью в руках. Лицо палача
скрывалось в тени капюшона, фигуру скрадывали складки
церемониального одеяния, но подсознание Тины рисовало образ
длиннобородого старца – величественного и зловещего одновременно.
Под взглядами охранников подсудимый протянул дрожащие руки к
исполнителю приговора, и тот, обмакнув кисть в чернила, начал
уверенно выписывать на ладонях сложные символы. Вокруг мужчины в
костюме вспыхнуло золотое пульсирующее сияние. Кристина смотрела,
не в силах отвести взгляд. Она впервые собственными глазами видела
чужое поле.
И тут приговорённый закричал
снова…
Если бы вы
посмотрели на Зимогорье с подоблачной высоты, его центр, возможно,
напомнил бы вам спутанный моток пёстрых ниток с заблудившимися в
нём светлячками уличных фонарей. У маленького города никогда не
было регулярного плана, дороги беспорядочно расползались от
построенной в незапамятные времена крепости, обходя холмы,
сторонясь влажных белёсо-туманных низин, устремляясь к неспокойной
реке. Переулки спонтанно возникали там, где это было удобно в
конкретный момент. В камень город оделся постепенно и не до конца.
Постройки из кирпича и булыжника соседствовали здесь с деревянными
– от крепких, гармонично простых жилых домов до кажущихся
воздушными общественных зданий с ажурной резьбой на фасадах. И пока
большинство туристических городов гордилось своей ровной,
вычерченной по линейке регулярной застройкой и целыми кварталами,
возведёнными в один период и в одном стиле, Зимогорье не менее
обоснованно гордилось своим первозданным хаосом, заблудиться в
котором было обычным делом не только для туристов, но и для многих
местных жителей.