– Один, – ушел из тесного коридора, открыл холодильник. – Суп
греть?
– Да! И суп, и макароны, если еще не доели, – дня два назад она
готовила им макароны по-флотски. Вкусно сделала. Кончились они в
тот же день, точнее, в ночь.
– Макароны съели, могу пельмени сварить, – обернулся к ней,
ожидая ответа, и замер.
Тайка была в джинсах, над ними – черная майка, а поверх
кокетливым узлом завязана розовая перламутровая рубашка. Мужская.
Леха даже знал, чья.
– Не, не надо пельмени, – она, ничего не подозревая, плюхнулась
за стол. – Обойдусь супом.
– Новая рубашечка? – протянул Лешка, с трудом отвернувшись.
– Ага, – засияла, поглаживая ткань. – Серый отдал! Я у него
старые рубахи попросила для росписи, – поправила закатанные рукава.
– Но эту расписывать не буду. Она шикарная.
– Угу, – только и смог выдавить Лешка.
Эту рубашку Серый купил, когда выводил Лешку по магазинам
костюмы выбирать. Она совершенно не старая. И очень недешевая. И
Серый ее Тайке отдал.
– А вы елку ставить не будете? Только комнаты украсим? – Тая
крутила головой, мысленно уже развешивала гирлянды и шары. Лехиного
изумления она совершенно не замечала.
– Да ну нафиг, – отмахнулся. – Все равно нас, скорее всего,
обоих не будет тридцать первого.
– Леш, – Тая замерла, будто что-то только что придумала, – а
если вас не будет, можно мне сюда друзей привести?
– Друзей? – обрадованно воскликнул Леха. Он на пару секунд
проникся паранойей Андрея и подумал, что Тайка проводит с Серым
слишком много времени.
– Ну, – Тая неверно истолковала его интонации, – скорее, подруг!
Новый год встречать.
– Можно! – радостно кивнул. – И подруг, и друзей, только я еще с
Серегой поговорю, окей?
– Окей, – Тая расплылась в светлой детской улыбке. Все ее мысли
сейчас были заняты декорациями, праздником и немного
институтом.
***
Рисунки на развеску сдавали за пару недель до Нового года. Тая
часами сидела по-турецки на полу Серегиной комнаты и клеила
паспарту. Сняла и его любимый осенний пейзаж, и выполненный в
графике Патриарший пруд. Рисунок с его спиной тоже унесла. Хотя
оформляла она его не в их квартире. Сережкиного лица видно не было,
но ни у кого не возникало сомнений, что если Леха увидит, то сразу
поймет, кто позировал.
За это время Серый настолько привык к Тайкиному присутствию, что
просто физически без нее ощущал пустоту. Тянущую, гнетущую,
неприятную. И в присутствии Лехи это ощущение не проходило. Ну, не
до конца.