— Ты показываешь свое лицо,
Порочное и лживое, раз за разом.
Ты нарушаешь данные обещания,
Убиваешь меня, не чувствуя стыда.
С меня довольно! Твой порочный путь не для меня,
Нет, я не буду винить в этом себя, И ты...
Ты не выкопаешь мне могилу, о, нет! — Здесь, прямо возле делового центра, корпоратского сердца Детройта, наивно-бунтарская песня очевидно находила отклик в душе присутствующих. Как и простенькие, но задорно-агрессивные риффы, в которые к концу фразы переродился мелодичный перебор струн.
— Я не стану твоей жертвой,
Я не стану рабом корпорации.
Я не буду зависеть
От системы
Которую создал не я!
Хватит делать из нас монстров!
Хватит морочить нам головы!
Я больше не буду твоей жертвой,
Больше никогда,
Так что прочь с моего пути!
— Прочь с моего пути! — проорала заведшаяся с полуоборота толпа вместе с Файдзом. Чуть ослепленный ярким неоном клуба, он, тем не менее заметил, что к сцене медленно, но верно пробираются одетые в деловые костюмы, нелепо сочетающиеся с их татуированными мордами, охранники Полупопадоса. Очевидно, брокер не оценил его выступление и собирался прекратить концерт самым быстрым способом.
— Черт побери, вы такие классные! Самые крутые слушатели, которые у меня только были, — пальцы, живущие своей жизнью, продолжили наигрывать основной мотив песни, но это никак не мешало Файдзу общаться с посетителями клуба. — Но, кажется, владелец этого чудного местечка не особо ценит противостояние корпорациям. А, Майкл? Что скажешь? Нацепил на своих охранничков костюмы и решил, что ты уже одной ногой в сладкой корпоратской жизни? И за счет кого? За счет честных граждан Детройта!
Файдз широко улыбнулся, глядя, как народ перед сценой обратил внимание на активно пробирающихся через них охранников и тем вдруг стало куда проблемнее двигаться вперед. Их тормозили, цепляли за локти, толкали... Переведя взгляд на платформу, музыкант увидел там, стоящего промеж двух мордоворотов, Полупопадоса. На переданном Бесом фото он выглядел чуть хуже, куда более дрыщевато и в каких-то стремных шмотках прошлого десятилетия. Но вот то хитровыделанное выражение лица никуда не делось.