Гном
скользнул по камням наверх, а нам оставалось только
ждать.
Через
двадцать пять минут Гном спустился с завала и стал
докладывать.
– Короче
так, посреди зала горит костер, вокруг костра девять человек,
выглядят как слет сумасшедших реконструкторов эпохи феодализма,
восемь однотипных, заросших, базарят как ушкуйники из фильма про
Степку Разина, девятый другой: чистый, бритый, одет прилично,
разговаривает как образованный. У «Чистого» какие-то тёрки с этими
гопниками, спорили походу по вопросу оплаты за выполненную работу.
Заказал он им завалить какого-то купца. Гопники его прикопали, а
этот хрен что-то с баблом мутит. Потом «Чистый» свалил, обещал
завтра прийти и порешать все вопросы,
а гопники стали жрать и бухать.
Несмотря на
эту информацию, вопросов все равно было больше, чем
ответов.
– То, что
они бухают это отлично, спать будут крепко. Слушаем, ждем, когда
утихомирятся. – махнул я рукой, – Сами пока передохнем, Гном первый
на фишке, Добрый за ним, по тридцать минут, – сказал я и с
облегчением присел к стене пещеры. Все-таки накопившаяся за
последнее время усталость, чертовщина, произошедшая с нами, и
неизвестность, маячившая впереди, сделали свое дело и мозг резко
потребовал перезагрузки. Я закрыл глаза, расслабился, и через
мгновение меня тронул за плечо Добрый.
– Командир,
подъем, смена! – сказал Добрый, – Вроде утихомирились минут десять
назад.
– Хорошо,
давай отдыхай, выждем еще полчаса для верности!
Добрый
привалился к стене и мгновенно вырубился, гениальный человек, может
спать в любом положении, засыпает и просыпается за мгновения, будто
и не спал. Прямо, как умная колонка «Алиса», вроде не работает, а
понадобилась, только позови, – Добрый завали вон тех «бармалеев», а
он тебе «Пожалуйста», «готово Командир».
Через
полчаса, разбудив бойцов, и убедившись, что все гопники дрыхнут без
задних ног, еще раз проговорили порядок работы. Гном пролазит через
дыру по одному их пеленает, если кто проснется, работает ножом
наглушняк[4], я страхую с «Валом» через
дыру, а Добрый отдыхает.
Гном хоть и
выглядит как пацан, в рукопашной схватке противник серьезный, у
него хоть и нет спецподготовки и огромного опыта умерщвления
подобных себе различными способами, как у нас с Добрым, но у него
за плечами увлечение восточными единоборствами и жесткая школа мест
не столь отдаленных, помноженные на природную наглость и недооценку
со стороны противника, о которой он обычно даже не успевает
пожалеть.