До торной дороги выбирались не менее
получаса, потом повернули на запад, и двинулись вперёд. Рича и
Натан ехали рядом, остальные лошади, привязанные к длинной верёвке,
шли следом. Дорога вилась среди деревьев широколиственного леса,
ныряла в лога и овраги, взбиралась на холмы, текла среди полей.
Деревни, встречавшиеся по пути,
были, как правило целы. Только в центре одной деревни высилось
обугленное здание церкви, а перед нею – погасший костёр с торчащим
посредине столбом, к которому был цепью прикручен обугленный труп
человека. Рядом, на ветвях большого дуба висели трое повешенных, со
связанными руками и ногами.
– За что их столь жестоко казнили? –
спросил Рича.
– На костре совершенно очевидно,
настоятель храма. Видимо он был из числа добрых людей, потому и
принял свою судьбу в огне. А повешены, надо полагать, прихожане,
миряне, не достигшие уровня посвящения. Я верю, что они вырвались
из порочного круга бессмысленных перерождений и достигли сияющего
Абсолюта.
Натан молча плакал, глядя на
казнённых людей. Он очень хотел отдать им последние почести, но
было нельзя: не факт, что где-то рядом не рыщут сторонники
крестоносцев. Рича в одиночку не справится с целым отрядом, а от
самого Натана проку немного.
– Поедем, Натан. Помочь мы уже ничем
не сможем, а предать земле тела несчастных смогут и
родственники.
И они двинулись дальше.
А вот встреченные замки и дома
дворян-помещиков были разорены все до единого.
– Французский король освобождает эту
землю для своих людей. Ему не нужны дворяне, учёные, священники и
творческие люди Окситании, ему не нужны культура, искусства и
наука, ему нужна только земля и вилланы, чтобы эту землю
обрабатывать. Вилланов крестоносцы не трогают – у них нет духовных
запросов, они в своём умственном развитии мало отличаются от
животных.
– Горе сделало тебя несправедливым.
– укоризненно качнул головой Рича – Крестьяне не виноваты, в том,
что среди тяжёлого труда они не могут выкроить минутку на изучение
трудов Мани или Конфуция. Скорее можно бросить слова укора в
сторону тех, о ком ты скорбишь. Они не спешили нести свет
просвещения тем, кого почитали низшими существами, не так ли?
– Прости, мессир Ришар, ты прав,
горе помрачило мое сознание.
Некоторое время он молчал. Потом
спросил:
– Прости, мессир Ришар, неужели в
той земле, откуда ты прибыл, войны ведутся менее кроваво?