.
Русские мастера, попадавшие в безмятежную атмосферу южных городов Италии из Академии художеств, где «царили» строгие педагоги и рутина обучения, наслаждались свободой. Скромные стипендии обеспечивали молодым людям все же безбедное существование, так как цены в Папском государстве «приятно удивляли», а соблазнов в Риме было множество. Н. В. Гоголь в письме к А. С. Данилевскому от 13 мая 1838 г. писал: «Что делают русские питторы (художники – В. О.), ты знаешь сам. К 12 и 2 часам к Лепре, потом кафе Грек, потом на Монте Пинчи, потом в Bongout, потом опять к Лепре, потом на биллиард»[235] (Н. В. Гоголь перечисляет известные места отдыха русских пенсионеров – В. О.). Иногда случались в Риме и «святые годы» – 1 раз в 25 лет. Так, в 1825 г. большой любитель театральной жизни С. Ф. Щедрин отмечал: «В Риме скука смертельная, нет никаких публичных забав, только видишь медленными шагами скитающихся богомольцев»[236].
В 1840 г. правительство России вынуждено было учредить в Риме должность «начальника над русскими художниками», назначив на эту должность секретаря при Российском посольстве П. И. Кривцова. В одном из отчетов Кривцов писал, что хотя он не может похвастаться «поведением наших художников», все же его взаимоотношения с творческими людьми пребывают в «той степени доверенной, без которой никакому начальнику невозможно обойтись»[237]. Вице-президент Академии Ф. П. Толстой проводил также много времени в мастерских художников, помогая не только морально, но и материально[238] колонии живописцев, ставшей к тому времени весьма неоднородной по национальному составу[239].
Художники стали собирать первую в Италии библиотеку, о чем сообщили посетившему в 1845 г. Рим Николаю I. Император не пожелал устраивать приемы для местного дипломатического корпуса и римской знати, а посвятил свое время осмотру памятников старины и знакомству с русскими художниками, проявив интерес к творчеству А. А. Иванова. Ему показали мастерскую художника, и Иванов услышал императорское одобрение: «Хорошо начал». В церемонии принимали участие посол А. П. Бутенев[240] вместе с сотрудником русской миссии Г. П. Волконским (племянником декабриста) и другими, а также дети сотрудников – Мария Бутенева (будущая супруга В. И. Барятинского)[241], Елизавета Волконская (будущий автор исследования «Род Волконских»).