– О, господи… – пробормотала Лена, до которой стал доходить истинный смысл семейной трагедии Лавровых. – Прости, Никитка. Эльза всегда говорила, что она сама не хочет детей, дескать, не любит. Но я-то видела, как она на чужих младенцев смотрит. Разве ж женщину обманешь? Вот и думала, что она тебя так выгораживает, что ты на ребенка не согласен.
– Не получалось у нас, – криво улыбнулся Никита.
– А врачи что говорят?
– Хм, врачи… – отмахнулся он. – Здоровы, говорят, оба. Здоровы, а детей нет. Мы уже и мечтать перестали.
– Как так? – вытаращила глаза Лена. – А аборты были?
– Восемь лет назад. Сказали, была девочка. И после как отрезало – ни одной беременности.
– Слушай, я где-то читала, что если женщина долго живет с одним мужчиной, то ее организм привыкает, и зачатие не происходит. А стоит только сходить «налево», так сразу «залет».
– Ты рекомендуешь Эльзе «налево» сходить?! – возмутился Никита, почувствовав себя задетым за живое.
– С ума сошел, да? Ты сначала дослушай, а потом кричать начинай. Суть в другом: отдохнуть вам надо немного друг от друга, тогда, может быть, и ребеночек получится.
– Вот тут ты в точку попала: уже начали.
– Да ты что! – обрадовалась Лена. – Эльза беременна?
– Нет, но к отдыху мы приступили. Ладно, если вдруг Эльза появится, позвони мне, пожалуйста.
Склонившись к журнальному столику, Никита быстро записал свой номер телефона, схватил плащ с гвоздя и вышел.
– Никита, постой! – закричала ему вслед Лена. – Что у вас случилось-то?
Лавров нажал на кнопку лифта и, не отвечая, поехал вниз.
На улице не на шутку разбушевалась непогода. Чернильную кляксу неба прорезала молния, раздался оглушительный раскат грома, взвыли сигнализацией машины, и взметнулись во внезапном порыве ветра опавшие листья. Никита едва успел добежать до ближайшего подъезда, как хлынул ливень.
– Давно такого ливня в столице не наблюдалось, – раздался рядом голос, и Лавров, пребывавший в полной уверенности, что он один, испуганно обернулся.
– И-извините, я вас не заметил, – заикаясь, сказал он маленькому седовласому старичку.
– Помнится, в году так шестьдесят седьмом была сильная гроза, но такого светопреставления и тогда не случилось. Смотрите, никак молния ударила в дерево… – указал он пальцем, и Никита, подняв голову, замер с открытым ртом: молодой стройный ясень под проливным дождем горел, как новогодняя свечка. – Вот так видишь своими глазами – и верить приходится. А что это на самом деле – господь один знает.