– Все равно Дуклида с тобой жить не
станет! – крикнул Максим. – Она сразу поймет, что это ты меня убил,
гад! Как и моего брата!
– Неужели? Я так не думаю. Почему же,
изволь, я тогда еще жив, а не освобожден благочинным? – Однако
пафос с Дрона все-таки слетел, да и товарищи поглядели на него
как-то насмешливо, совсем не так благоговейно, как за минуту до
этого, когда предводитель произносил слова, святые для каждого
подданного Королевства. Он ответил им бешеным оскалом рта и
выпученными в ярости глазами, и те поспешили вернуть на физиономии
должное выражение.
– 10
Однажды в январе Дуклида вернулась с
работы не одна, а в компании с Дроном. Трофим как раз стругал
полешко на растопку, чтобы огонь занялся побыстрее, а Максим чистил
огромную, сморщенную репу, чтобы приготовить из нее кашу. Оба
постукивали зубами от холода и встретили Дуклиду возмущенными
криками.
– Безобразие! – заявил Трофим. – Два
мужика пришли с работы, хотят есть, а дома ничего не готово. К тому
же холодно!
Тут из снежного вихря вывалились обе
фигуры, причем долговязый Дрон придерживал Дуклиду за локоть. Его
треух был залихватски сдвинут на затылок, а со лба свисала прядь
мышиного цвета волос.
– Добрый вечер, господа, – сипло
проговорил он. – Извольте принять сестрицу в целости и полной
сохранности.
– Это же Дрон, – потрясенно прошептал
Трофим. – Когда они успели познакомиться? Ты не знаешь?
Дуклида тем временем, глупо суетясь,
снимала с гостя тулуп. Их облепленные снегом валенки оставляли на
дощатом полу неопрятные следы, да и с шуб нападало порядочно.
Девушка скользила на влажных пятнах, а Дрон величественно, словно
патрульный на посту, возвышался над ней, едва не подпирая вешалку,
и гундосил:
– Я ненадолго, Лидуся... Даже чай не
буду... Не изволь...
– Никакого чая нету! – вдруг крикнул
Трофим. – Мы сами только с работы.
– Ну что ты горланишь, Трофимка? –
поморщилась Дуклида. – Гермоген подождет, правда? – Ее голос был
слащавее патоки. – Дагерротипы посмотришь...
Ребята провозились в кухне не меньше
получаса, прежде чем у них сварились овощи и закипела вода для чая.
В отместку Трофим бросил в кипяток самые целебные травы – а потому
и вкус у них был соответствующий. Прихлебывая из единственной целой
кружки, Дрон едва заметно морщился, охватив бока емкости худыми
пальцами, и приговаривал: