Когда картошка кончилась, мама налила нам по гранённому стакану
чая, выдала по кусочку сахара. Размешав сахар в стакане ложечкой,
мы с удовольствием пили вкусный грузинский чай, №38 (пачка лежала
на столе). Заедали твёрдыми сушками.
Мама всё-таки выдала мне чистые трусики и маечку, и я сидела
теперь в них, не желая одеваться.
Юрка, увидев такое дело, тоже не спешил одеваться. Мама сказала,
что так ещё лучше, не заляпаемся едой.
Выпив чай, я пошла в свою комнату, одеваться. Юрика пусть мама
одевает, мне его ещё в садике раздевать. Кто только придумал такую
мальчишескую одежду? Чулки, которые надо ещё пристёгивать… Вы
думаете, к поясу? Как бы не так! К лифчику! Потом байковая
ковбойка, потом короткие штаны на помочах. Всё тёмно-коричневое.
Потом свитер, телогреечка и валенки.
У меня тоже чулки, на резинках, зато есть рейтузы! В них тепло,
ветер не задувает. Затем коричневую форму, чёрный передник. На шее
кружевной воротничок… Свежий? Да что со мной сегодня?! Ладно, зато
галстук мама купила шёлковый! Не то, что у Тольки. Теперь две куцые
косички, вплести в них коричневые бантики…
- Мама! – вспомнила я, выходя на кухню, - Мне сегодня такой сон
странный приснился!
- Некогда уже, Саша, опаздываешь, иди уже, отведи Юрика. Потом
расскажешь свой сон.
- Потом я забуду! Снилось мне лето… - но мама уже не слушала,
она уже ушла в свою комнату, одеваться. И что? Не Юрику же
рассказывать?
- Пошли, горе луковое! – взяла я брата за маленькую рукавичку. В
другой руке у меня был портфель. Одета я была в пальтишко зелёного
цвета, с цигейковым воротником и шапку-ушанку с опущенными «ушами».
Юрик был в маленькой телогрейке и светло-коричневой, без козырька,
шапочке с ушами, к которым была привязана резинка. Перекрещиваешь
резинку, и на голову! Уши закрыты, и тесёмки не болтаются.
- Почему «луковое»? – поинтересовался брат.
- Потому что слёзы от тебя…
- Почему слёзы?
- Потому что бестолковый.
- Почему бестолковый?
- Почему, почему! Заладил!
На дворе меня ждал Борька. Он всегда ходил со мной, провожал до
детсада, ждал, пока я раздену Юрика, потом вместе шли в школу.
Такой прилипала! Не отделаться! Мне было всё равно, хочет ходить,
пусть ходит, улица общая, а обращать на него внимание я не обращаю.
Вот ещё!
И на этот раз шёл рядом, даже предложил помочь, понести мой
портфель. Я только фыркнула: что я, беспомощная инвалидка?