Я гулко сглотнула и смогла выдавить сипло:
- С такими огромными зубами – нет.
Старик захохотал, запрокинув голову, и громко хлопнув ладонью по столу. Смеялся он заливисто и очень заразительно. Фанита ободряюще сжала мое плечо и улыбнулась. Только сейчас я осознала, что ее тоже отпустило напряжение, которое лиса пыталась скрыть.
- Знатно ты меня похвалила, малышка, - выдал медведь отсмеявшись и утерев рукавом рубахи выступившие на глазах слезы. – Так меня даже жена не балует в самые хорошие дни.
- Извините, - пискнула я, совсем растерявшись. – У вас и впрямь внушительные зубы.
- Уважила, - хитро подмигнул мне старейшина. – Вот что значит лиса. Настоящие лисы всегда умеют растопить самые суровые сердца.
- Ты это говорил про кошек, Норис, - напомнила ему Фани и подтолкнула меня к диванчику, на который сама же и уселась.
- Говорил, - не стал отпираться старик. – Но только рыжим мы прощаем любые шалости.
Я села на набитую соломой подушку.
- Ну, мне нечего прощать. – упрямо заявила моя подруга.
- Мне никогда не забыть, как ты приехала в этот город. Я был против лис в нашем сообществе.
- Помню.
- Признаюсь, что я считал тебя никчемной и скандальной дамой.
На это высказывание лисица фыркнула.
- Все женщины боялись, что ты станешь уводить у них мужей и совращать сыновей.
- Как будто они того стоят.
- И вот спустя годы к тебе приехала племянница. Город будоражат слухи.
- Нам не нужны неприятности и чужие мужья, - отрезала Фани. – Любая волчица или кошка куда более блудливая чем лисы.
- Вы редкие. И в нашем городе других лис нет, - резонно заметил Норис. – Потому жители и волновались.
- Женщины, - поправила Фани. – Мужчинам всего лишь немного любопытно.
- Может ты и права.
Старик ненадолго замолчал, пристально осматривая меня. От этого взгляда стало неловко. Захотелось поджать под себя ноги и закрыть лицо ладонями.
- Твои родители мертвы, - совершенно другим голосом произнес он.
В комнате стало прохладно и огонек в лампе дрогнул. Только старейшина не обратил на это внимания.
- Ответь мне, дитя.
- Они погибли.
- И ты осталась совсем одна, - он не спросил, а констатировал факт.
- Все так.
- И еще ты боишься. Чего?
- Боюсь, что не смогу тут прижиться. Что не найду своего места.
- Почему? – искренне заинтересовался он.
- Меня предали, - выдохнула я, испытывая странное облегчение, что могу говорить об этом.