Вечером, в театре, на графа как всегда обращают много внимания – он очень заметен. Хорошо ещё, что здесь, глубоко в провинции, никто не слышал чёткого описания внешности Сильверстоунов. А если и слышали, то даже не подумали бы, что член одного из самых знаменитых кланов империи может оказаться так близко. Но… Леди стреляют глазками, ёрзают, оценивают и прикидывают, как можно завязать знакомство. Его светлость прекрасно знает, какое впечатление производит. Ему немного весело и его глаза блестят. Однако он полон собственного достоинства и специально держится так, что бы решилась атаковать далеко не каждая и не ради пустяков. Сказал, что разводится, но внешней неприступности не лишился, а значит, ещё ни и о ком, кроме своей жены, думать не хочет.
– Эй, плачь уже! Я не за молчание деньги платил! – отчётливо потребовал кто-то из зала. Сцена требовала напряжённой, сосредоточенной игры. Если Дэниел сейчас отвлечётся, будет плохо.
– Правильно! Слезу пусти! – какой-то другой мужчина-человек метнул в Дэниела коркой хлеба. В такие моменты Кира всегда испытывала мучительный стыд за принадлежность к виду людей. Так отвратительно могли поступать только перевёртыши и люди.
И всё же это случилось – Дэни поднял глаза и посмотрел на тех двоих. Леди, замершие было, начали вслух возмущаться. Это же оскорбление их любимца. Другие мужчины зароптали ещё громче, уговаривая дам уйти, и вернуться, когда будет играть кто-то менее женоподобный или бесталанный. Но Дэни – несомненно хороший актёр. Просто он… женщины слишком млеют от его образа в полной сантиментов пьесе, и их мужчинам именно это и не нравится. Раньше доходило даже до того, что ревнивые мужья подкарауливали Дэниела по вечерам, чтобы испортить ему лицо. Чистокровный человек из всех этих переделок так легко не смог бы выбраться. Но сейчас катастрофа может произойти прямо в зрительном зале. Кира ощутила, как кровь отливает от её щёк. Хорошо, что Кэрри и Джина не пришли.
– Милейший, это вам не ресторан, – Эшберн встал, сделал несколько шагов, протянул руку и за ухо поднял одного из крикунов. – Как вам в голову пришло есть в храме искусства? Вы бы ещё на выезд императора сырную похлёбку принесли.
Кто-то похихикал, кто-то нет, а, тем не менее, Дэни едва улыбнулся, все стихли, и, когда краснеющий господин получил обратно за пазуху принесённую еду в салфетке и был вытащен за двери, представление вполне успешно продолжилось.