—
Бывают, но это не ваше дело! — крикнула Гезал злобно.
Неожиданно
рука Ами просвистела в воздухе и ладонь больно ударила по щеке.
— Ещё
раз просмеёшь рот открыть, когда не просят, и я прикажу выпороть розгами! —
рявкнула врач. — Твоё дело подчиняться и помалкивать! Рот будешь открывать,
когда клиент попросит член облизать! Встань прямо, руки от паха убери!
По
ладоням сильно ударили какой-то тонкой палкой. Мари вскрикнула от боли. Доктор
лишь глазками, пуговками сверкнула и выдала усмешку на лице. Потом она стала
фотографировать на телефон.
Через
минуту Ами, угрожая расправой, заставил Гезал залезть на кушетку и встать на
четвереньки.
—
Великолепно, — удовлетворённо проурчала врач.
Мари
всхлипнула, по лицу заструились слёзы. Её унизили, влепили пощёчину. Зачем всё
это? К чему такие откровенные снимки? Ей было противно, мерзко и страшно.
Велели
одеваться. Гезал дрожащими руками принялась натягивать одежду, глядя, как
гадская врачиха мажет пальцем по стеклу.
— Ума
не приложу, что мой брат будет делать с тобой? Из-за синдрома ты очень узкая.
Ещё и особых дней не предвидится. Впрочем, пусть разбирается сам. Моё дело
доложить, что ты здорова. Кровь чистая.
— Это
вы о чём? Что вы хотите сказать? Ваш брат насилует сирот? Я в полицию заявлю, —
сказала Мари, но голос был дрожащий, а лицо испуганным.
— Хах,
ты сначала выйди отсюда. Ещё ни одна сиротка не сбегала. Проверки из области
раз в пять лет, а местный представитель опеки, наш брат. Меценаты и попечители,
что вкладывают сюда деньги, любят сладких девственниц. Тебе уже девятнадцать
лет, давненько пора иметь мужчину.
Мари
слушала это, и её изрядно потряхивало. Они сделали из приюта-колледжа бордель?!
Стало до ужаса жутко, а врачиха снова подошла и встала рядом. Провела рукой по
волосам и щеке. Гезал не отстранилась, впадая в ступор.
—
Несмотря на белое пятно, ты очень пригожая девушка. Рыженькие у нас рождаются
нечасто, да ещё и с такими зелёными глазами. Иди завтракать. Все давно поели. И
не вздумай делать глупости, я о розгах не пошутила. Чуть что, душу из тебя
выбью. Веришь мне, малышка? — голос был до того сахарный, что Мари стало
мерзко, но она кивнула, вновь решив не нарываться.
Ами
отстранилась и пошла открывать дверь. Как только путь оказался свободен, Мари
бросилась прочь, захлёбываясь слезами. Она знала, что официально в стране не
разрешены дома утех, поэтому они существуют подпольно. Но вот чтобы торговать
сиротами, это вообще какой-то ужас. Гезал, казалось, что она попала в страшную
сказку. Кругом липкая паутина и пауки, а она маленькая бабочка, которую вот-вот
сожрут.