Я захлопнул двери, забаррикадировал их для верности, придвинув
огромный комод, потому как не надо быть семи пядей во лбу, чтобы
догадаться, чем займется дремлющий криминальный псевдогений, как
очнется, и взялся заряжать магическое приспособление. Причем,
особенно не транжирил добытый материал. Мало ли, сколько раз мне
придется пытаться. Ритм суток в мире Младших не совпадает с нашим.
И это меньшее из препятствий. Для того, чтобы застать Снежку
спящей, может понадобиться множество попыток. И нет, к дварфовой
матери это жалкое «если это вообще возможно».
Для верности я еще и свернул из бинта подобие беруш и заткнул
уши. Напялил на голову сложное плетение из тончайших золотых
цепочек, располагая центральную, заряженную кровью моей ка-хог
часть посреди лба. Улегся на кровать, зажмуривая глаза и
представляя Снежку, вспоминая всю, до мельчайших подробностей. Все
эти чуть сглаженные, будто слегка подростковые, изгибы, ничего
избыточно щедрого. Призрачно-розовый цвет ее сосков и рта, сочной
мякоти между губами ее женственности. Туманно-сиреневые радужки
глаз, неповторимый, неописуемый оттенок. Нервную полупрозрачную
изящность пальцев, которыми она умела так требовательно впиваться,
будто погружаясь в глубь моих мышц, пробираясь сквозь плоть куда-то
много-много глубже. Шелковистый перламутр волос, которого не
добиться ни одной краской, белоснежную сладость кожи, от вида и
вкуса которой я возбуждаюсь, как юнец.
«Проклятье!» – прорычал, осознав, что, видимо, перестарался с
тщательностью воспоминаний, учитывая, что на тело накатило
тяжелейшей волной похоти. Ну точно как мальчишка: во рту сохнет,
поясницу, бедра, пах пронзает импульсами, член отяжелел и рвется из
плена одежды в поисках жаркой влажной сладости, которой тут нет.
Возможно, стоило бы вспоминать нечто другое, не столь возбуждающее?
Но где мне взять иные картинки в своей голове, ведь Снежка будила
во мне мощнейшее вожделение с первого же взгляда и каждый раз,
когда думал о ней, видел ее. Любое мое воспоминание о ней окрашено
жаждой обладания, где же взять другие?
Я ведь ничего толком о ней не знаю, кроме того, что они с
подельником промышляют кражами всяких редкостей на заказ, что она
самое экзотичное и прекрасное существо лично для меня, и что я ее
хочу. Хочу так, что готов пойти за ней куда угодно. Готов вот
использовать артефакт с малоизвестными свойствами, который, кстати,
устроил деспоту то еще веселье с переживанием всех симптомов
токсикоза Эдны на своей шкуре. Что может ждать меня? Если все же
моя жемчужина мертва? Просто не сработает? Или меня ждет
путешествие в мир мертвых? Люди верят в некую жизнь после смерти.
Фейри признают возможность посмертного существования, если только
что-то привязывает душу, например, то же самое полное супружеское
слияние, что нерушимо даже смертью. Да плевать, что гадать! Мне
никогда не уснуть и не узнать правды с такими мыслями.