Вот поэтому, подкараулив одного из послушников, я ликвидировал
его и облачился в его рясу. И теперь спокойно стою в самой близости
к эпицентру событий. Наблюдая и ожидая момента, чтобы нанести
быстрый и решающий удар.
Вот оккультные песнопения вышли на свой пик. Дюжина глоток,
издав протяжный гортанный звук, схожий не то с завыванием ветра, не
то с криком раненого зверя, вдруг разом затихли.
Подвал погрузился в тишину. Стало так тихо, что я мог теперь
слышать легкое потрескивание горящих факелов.
И через мгновение линии кровавого узора на полу вспыхнули. В
свете яркого пламени я увидел его.
Высокая фигура, полностью скрытая длинной черной мантией с
капюшоном, медленно двинулась в центр горящего круга.
Вот он. Жрец Смерти. Безумный архимаг, решивший призвать в этот
мир древнее зло.
Я все еще не знаю, кто скрывается под этой личиной. Но это уже
не важно. Сегодня он умрет и все будет закончено.
Пожалуй стоит попросить у руководства корпуса небольшой отдых,
после выполнения этого задания. Пара недель на лазурном берегу
одного из островов тропического архипелага. Только я, вино и
общество прекрасных полуголых нимф, готовых исполнить любую мою
фантазию.
Да, жизнь ликвидатора прекрасна. А отдых - прекрасен вдвойне.
Но, это все потом. А сейчас мне стоит сосредоточиться на моей
миссии.
Жрец шел по пылающей пентаграмме и линии магического узора
шипели под его ногами, осыпаясь пеплом.
Дойдя до центра он остановился. Не понятно откуда взявшийся
порыв ветра, сдул пепел, оставив на древних камнях лишь выжженный
узор пентаграммы.
Я всматривался во тьму под капюшоном, пытаясь понять, чье лицо
скрывается в ней. Словно почуяв это, жрец повернулся ко мне.
Бесконечная бездна вперилась в меня своей пустотой, обволакивая и
гипнотизируя.
Мое сердце забилось чаще, выплескивая в кровь адреналин.
Вот она, моя цель. Всего в паре шагов от меня. Нужно
действовать. Сейчас!
Одним движением достаю из рукава кинжал и, сделав два быстрых
шага вперед, с силой вонзаю острое лезвие прямо в темный провал
капюшона.
Из того места, куда я нанес удар, начинает струиться черный дым,
опутывая рукоять кинжала, а затем и мою кисть. Отдергиваю руку и
тень, подернувшись дымкой, с шипением растворяется, открывая лицо
под капюшоном.
На меня смотрит молодой юноша. И в его единственном, оставшимся
целым, глазу небесно голубого цвета, я вижу боль и ужас.