Скрипучий голос в голове затих, а из аморфной кристаллической
кучи ударил тонкий жгут с зазубренным шипом на конце.
Отбрыкиваться не было ни сил, ни желания. Стеклянная игла,
пробив грудную клетку, вонзилась в сердце, раскрошившись на тысячу
осколков. Исчадие Пустоты, изобразив поклон, сгинуло в червоточине,
оставив меня тет-а-тет с болью. Обматерить на дорожку не успела.
Жуткое ощущение холода заполонило грудь, сковав лёгкие.
Я не могла кричать, дышать, шевелиться. Даже закрыть глаза
оказалось той ещё задачей. Прилипнув к шершавой поверхности стены,
безмолвно наблюдала за тем, как слизняк, величиной с ладонь, полз
по оголённой ляжке.
Хрустели рёбра, торчавшая бедренная кость встала на место, на
глазах зарастала кожа, пропадали ссадины и гематомы, а я всё
смотрела и смотрела на то, как к сокровенному подбирается
зловредный скользкий слизень. Меня передёрнуло, и только тут дошло,
что тело подчиняется командам, а неистовая боль отступила. Оторвав
от бедра склизкое брюхоногое, стиснула в кулаке, с удовольствием
наблюдая, как сквозь пальцы просачивается бесформенная желейная
масса. Так будет со всяким, кто покусится на честь княжны
Ольги!
Выпятив грудь колесом, огляделась по сторонам. Над головой
отдалённо ухнуло, посыпалась пыль. Выяснять, что произошло, времени
не было. Внимание привлекла узкая дренажная кишка. Придётся ползти
на брюхе — парадного выхода поблизости не видно. Опустившись на
колени, полезла в неизвестность, пихая перед собой чудом
сохранившийся саквояж.
Время от времени лаз сужался настолько, что приходилось
останавливаться и расширять каменную кладку магией. В затылок никто
не дышал, но ощущение грозящей опасности подгоняло не хуже нагайки.
Внутренние часы в подземелье сбоили, как и чувство направления.
Рвалась вперёд на морально-волевых, автоматически перебирая руками,
не обращая внимания на содранные в кровь локти и колени.
Хотелось пить. Язык и нёбо пересохли. Припомнив ужастик из
прошлой жизни, оторвала пуговицу от платья, закинув за щеку,
принялась сосать, словно конфету. Помогло: рот наполнился слюной,
желание облизать сырые стены пропало.
Долго ли я ползла — понятия не имею. Тело, одеревенев,
отказывалось подчиняться. Когда я теряла сознание, эстафету
подхватывала Василиса, позволяя немного отдохнуть. Обычный человек
сошёл бы с ума в замкнутом пространстве, но я давным-давно
перестала им быть. Загоняя тело, словно наездник кобылу, упорно
продвигалась вперёд всё дальше и дальше, пока не уткнулась носом в
решётку.