– Девятнадцать, – ответил Джой. – Мои родители не знали, что
нужно делать гражданство. Они просто жили. Просто работали… Тогда
все было не так, как сейчас. – Мужчина вздохнул и поджал губы,
отведя взгляд. Я решила, что он вспоминал, как это было. – Мои
родители конечно же сделали гражданство и живут в Кройте до сих
пор, но меня после отбывания положенного срока депортировали в
родную страну – в Рокто.
Я невольно вздохнула и это было хорошо слышно на записи.
Кройт до сих пор депортирует мигрантов, которые нарушили закон.
Местные едва ли не визжат от такого действия властей, а вот страны,
в которые массово отправили бывших зеков, мягко говоря,
негодуют…
– Я попал в одну из первых волн депортации, – пояснил Джой. –
Нашу группу из пятнадцати человек привезли чартерным рейсом.
– Вы летели отдельно? – удивленно уточнила я. – На
дирижабле?
– Да, в нашем распоряжении на целых шесть часов был личный
дирижабль, – со смехом подтвердил он. – Но насладиться этим мы не
смогли – мы были скованы по рукам и ногам. Выход из дирижабля в
Рокте был больше похож на пытку – ни порог переступить, ни со
ступеньки спуститься… Одному из парней пришлось прыгать со
ступеньки на ступеньку, как малому ребенку.
Я не нашлась, как отреагировать, и просто промолчала. Любые мои
слова прозвучали бы ложью.
Джой поднял на меня взгляд, грустно улыбнулся и продолжил,
смотря прямо в камеру.
– Мы с ребятами перебрались в Роко-Ро и снимали крохотные
квартирки в самых злачных районах. Там было дешево… Очень дешево. И
именно там я почувствовал себя нужным кому-то.
Улыбка Джоя вновь изменилась. Стала мягкой, доброй, заботливой…
и лицо его изменилось – из грубого и простого стало красивым. Таким
Джоем хотелось любоваться.
Я приблизила ракурс.
– Не сразу, конечно, – тут же оговорился мужчина. – Сперва я был
потерян и не знал, что делать. Никто не давал нам работы – да и не
было ее считай. Люди голодали, страна никак не могла оправиться от
последствий гражданской войны. У меня опустились руки…
Я не мешала ему. Видно, что Джой говорил это не впервые, но
каждый раз он переживал те тяжелые года заново. От этого его
история еще сильнее прорастала в тебя. Заставляла сочувствовать и
сопереживать.
– Но я был не один, – мужчина немного лукаво посмотрел в камеру,
отчего я в очередной раз не сдержала ответной улыбки. – Мои
родители всегда поддерживали меня. Часто звонили. И всегда
повторяли – занимайся хоть чем-то. Делай! Делай хоть что-то! Не
сиди на месте! – Джой развел руками, показывая, что у него не
осталось выбора. – И я их послушал. Я начал делать хоть что-то.