Фамилия Федичкин мне ничего не
говорила, не слышал я про такого полковника и кавалера.
То, что Федор такой подробный расклад
дал, меня не удивило. Атаман бойцовской артели, что довольно
большую территорию под своей защитой держит, не только руками и
ногами валить противника умеет. Он головой работает, решения
принимает, а для этого информация требуется. Причем полная и
свежая.
Кто его не знает, посмотрит – мужик и
мужик, на вид – не богатырь даже. На свадьбе срамные частушки
бабьим голосом поет. Это – для чужих. Свои к нему – по имени и
отчеству, с полным уважением.
Меня сам Федор не расспрашивал. Знал,
придёт время – сам расскажу. Пока он меня в тутошнюю жизнь вводил,
коль уж я сюда вернулся.
- В волости как дела? – дошла у меня
очередь и до этого вопроса.
- Никак. Дальние мы, не догребли до
нас руки у новой власти. Флаг – повесили.
Вот как… Тогда, по сути, бузники в
волости за порядком следят. Само-собой, без всякого мандата. Где-то
там революции одна за одной, брат с братом в бой роковой вступают,
вихри враждебные веют, а в волости Федор Терентьевич опять за всё в
ответе.
- Федор Терентьевич, а Павел Павлович
как? – справился я о земском фельдшере. Сейчас – уже не земском.
Отменила советская власть земское самоуправление.
- Фельдшер-то наш? Жив, чего ему
сделается… Медицинский пункт его закрыли, так он из дома лечит.
Тут Федор неожиданно соскочил с
телеги, залихватски свистнул и сыпанул очередной частушкой.
Ах ты! Ох ты!
Чаво же я не дохтур?
Я бы сам себя лечил
Пока бы не подохнул!
У Федора на каждый случай частушка
припасена. Такой он и есть…
- У него и жить будешь – всё старику
веселее.
Вот, Федор Терентьевич и с жильем для
меня вопрос заранее продумал. Не удивлюсь, что уже и с Павлом
Павловичем переговорил.
- Высоковские как?
Когда я из села уезжал, у артели
Федора с ними мира не было.
- Давно замирились. Волей-неволей.
Мужиков-то, что у них, что у нас – почти не осталось. Случись что,
друг-другу помогаем. Хорошо, что ты вернулся. Павел Павлович-то,
открылся мне, что многому тебя научил, а я вижу – ты, Ваня, ещё
где-то добавил.
Так, вот почему Федор Терентьевич на
меня всё так внимательно поглядывал. Крупная и мелкая моторика у
бузника – не как у обычного человека. Артельные несколько иначе
движутся, да и не только. Чужому, несведущему, это и, может, не
заметно, но не Федору же.