Тео благодарственно кивнул, но в этот момент Пифагору помешали
продолжить его урок. Возмутителем спокойствия стала большая и
наглая чайка. Все это время чайки летали небольшими стайками на
отдалении, не решаясь приблизиться к двум странным людям, один из
которых сидел неподвижно, а другой постоянно ерзал и не мог усидеть
на одном месте. Но увидев, что странные люди никак не реагируют на
эти летающие чудеса природы и кормить их не собираются, одна из
птиц, то ли от чрезмерной смелости, то ли из чрезмерной наглости,
решила обратить на себя внимание – она подошла вплотную к Тео и
неожиданно клюнула его в голень. Трудно сказать, в чем состояла ее
цель. Если ей было просто скучно, и она хотела себя развлечь, то
затея удалась на славу. Тео громко вскрикнул, вскочил на ноги и
помчался за быстро улетающим чудом природы, обладающим чувством
юмора. Пифагор, широко улыбаясь, молча наблюдал за происходящим.
Затем и Тео, отойдя от первой вспышки гнева, вернулся на свое место
и тоже рассмеялся. К счастью, чайка не принесла ноге Тео никакого
вреда и, довольная поступком, улетела по своим делам.
– Что это было? – задал Тео полуриторический вопрос Учителю.
– Эта чайка вежливо попросила тебя быть серьезнее и слушать
внимательнее, больше доверяя тому, что я тебе говорю, – полушуткой
ответил Учитель, – садись, и давай продолжим нашу беседу. Такие
происшествия не случаются спонтанно, просто так. Тебе послали знак,
и я думаю, его смысл в том, что я тебе только что сказал. Итак,
чтобы объяснить тебе, как это работает, я призову на помощь другой
наглядный пример.
Положим, человеку нужно покататься на лыжах. И вот он надевает
на ногу теплый носок, сверху на него – специальный ботинок, а тот
ботинок пристегивает к лыже. Так вот, лыжа эта имеет двухмерное
существование – она может скользить по снегу вперед – назад и может
поворачивать в стороны. И эта лыжа будет уверена, что она сама
собой управляет – поворачивает, куда сама решит, сама себя осознает
и сама определяет свою судьбу. Ей и невдомек, что она лишь часть
чего-то гораздо большего, более сложного и совершенного. Движение
ей придает и решения принимает не она, а существо, имеющее на одно
измерение больше, чем сама лыжа, и органов чувств у него несколько
больше, чем у самой лыжи. Но так как лыжа воспринимает только свою
двухмерную плоскость снега, она и «хозяина» своего воспринимать не
может по своей природе, нет у нее таких трехмерных органов
восприятия. А когда эта лыжа сломается, или сотрется, или устареет
– ее хозяин просто выбросит ее в мусор и выберет себе новую, и эта,
новая лыжа снова будет считать себя очередным «уникальным и
самодостаточным венцом природы» и «хозяйкой себя и своей
судьбы».