«Меченые» - страница 23
- Волки и псы никогда не договорятся, браток. Вертухаи нам жить не дадут, мы для них вечная угроза.
- Как и они для нас – когда нет доверия, проще убить, чем договариваться, - негромко произнесла девушка, лицо ее ожесточилось, стало некрасивым. – К тому же нас за людей не принимали, вслух «подопытными кроликами» и мразью называли. Да насиловали, твари, рабами считали, неполноценными людьми. Сволочи…
- Так что, либо мы их, или они нас – иного выбора нет, - «Корж» говорил решительно. – Сколько там сявок – полдюжины, никак не больше. А вот остальных людишек они в страхе держат, те нам в помощники будут, не враги. Раз мы тут застряли навечно, с ними договориться запросто можно. Пусть сами свой выбор делают, не под стволом автомата…
Договорить зек не успел, осекся, машинально схватился за кол – из кустов шиповника вылетела здоровенная птица, похоже глухарь, и тут Сергей сообразил, о чем он запамятовал.
- Надо назад возвращаться – там не только хариус, но и дичь имеется. У нас шнурки есть – силки поставлю. Рыбы побольше наловим, коптильню соорудим – поедим впрок. Жилище нужно постараться обустроить как можно лучше – а то простынем все, заболеем и дуба врежем. А на «полигон» не стоит ходить раньше времени – нужно несколько дней понаблюдать внимательно за ними с сопки, да по возможности с узниками на контакт войти. Хоть знать будем, что там делается, когда караульных меняют.
- Только ты, подруга, все время «дома» на хозяйстве сидеть будешь, - жестко произнес зек, в тот момент, когда девчонка только разинула рот, собираясь что-то им сказать. Сергей только кивнул, одобряя это предложение – видел, что девчонка фактически держится на морально-волевых. И негромко добавил веским тоном:
- Негоже тебе в мужские «игры» влезать, целее будешь. Да и нам спокойнее – не нужно будет о тебе каждую секунду беспокоиться.
- Тогда пошли «домой», - Даша покраснела, но голос прозвучал спокойно. - А то до ночи время не так много и осталось...
Скалы, "выросшие" посреди бескрайнего "зеленого моря" тайги притягивают к себе людей вот уже три четверти века...
Всякое видел в своей жизни Петрович - а потому не столько прожитые годы, но пережитое в них, отложили на нем свою печать. Его давно называли по отчеству за окладистую бороду, и с обильными седыми прядями на голове – хотя лет то ему было совсем ничего – сорока еще не исполнилось. Постарел резко, после того как получил два года и лишился крыши над головой по принятому госдумой закону «отчуждения», на манер «демократичных стран» Евросоюза, которым нужно было соответствовать. Цель вроде благостная – ограничить домашнее и бытовое насилие над несчастными женщинами в семьях, а вышло так, что под удар «правосудия» попали ни в чем не виноватые мужчины, в большинстве своем безответные, такие как Петрович.