– Двенадцать. Что вы все спрашиваете и спрашиваете? Почему сами не отвечаете? И… и почему у меня такой странный голос? Где папа? Я хочу домой!
Главное, не переиграть. Рыдать будем? Нет, не будем. В этом возрасте он считал себя взрослым парнем, жестким и суровым. А орать – орать можно сколько угодно.
– Все-все, успокойся, – перешел на «ты» Каплан, – скоро придет твой брат, он все и объяснит. А пока я попрошу тебя лежать тихо и не пробовать вставать. Тебе пока нельзя.
– Но что случилось?
– Ты заболел, очень серьезно заболел. И для того, чтобы выздороветь, должен меня слушаться. Я – твой лечащий врач, меня зовут Вениамин Израилевич.
– Очень приятно, – буркнул Кирилл и отвернулся. – Я в туалет хочу.
– Сейчас придет санитарка и даст тебе утку.
– На фиг мне утка? Я есть не хочу, я писать хочу!
– Кирилл, – доктор наклонился и вытащил из-под кровати раздавленный асфальтовым катком чайник без крышки, – уткой в больницах называют вот эту штуку, она лежачим больным вместо туалета.
– Чего-о-о? Не буду я в эту штуку, да еще в присутствии посторонней тетки! Помогите мне дойти до туалета!
– Тебе снова будет больно, к тому же ты еще слишком слаб, чтобы справиться самостоятельно.
– Отведите. Иначе обдую кровать.
Первый раунд Кирилл выиграл по очкам. Все тот же шкаф на коротких кривых ножках вкатил в палату инвалидное кресло, пересадил туда упрямого пациента и довез до санузла. Дальше Кирилл управлялся сам. И пусть заняло это гораздо больше времени, чем раньше, пусть потревоженные термиты снова грызли его (правда, меньше, чем в первый раз, лекарство еще действовало), но он сделал свой первый шаг к возвращению.
И с каждым днем таких шагов становилось все больше. Каплан разработал новую методику лечения, включающую в себя и физическую реабилитацию, и Кирилл упорно, используя практически все свободное время, тренировался.
Через неделю он мог уже обходиться без инвалидного кресла и передвигаться по палате самостоятельно. Стараясь не показывать, каких усилий ему это стоит. Ведь вряд ли двенадцатилетний мальчик способен выдерживать постоянную боль, пусть и не такую мучительную, как раньше, но изматывающую до донышка.
А потом доктор, подгоняемый Аристархом, придумал-таки лекарство, нейтрализующее действие отравы, и развивающийся в костях и мышцах процесс удалось остановить. Но, видимо, не до конца, потому что боль осталась. И стоило хоть раз пропустить прием лекарства, как она с радостным повизгиванием вылетала из норы и оттягивалась вовсю.