Услышав щелчок замка на входной двери, зеленый от недосыпа Кирилл вышел из спальни и, сложив на груди руки, прислонился к дверному косяку. А потом пустил в ход свой фирменный прессующий взгляд, которым обычно пользовался в бизнесе.
Младший из братьев Витке обладал мощнейшей энергетикой, полюс которой имел для окружающих ощутимое (во всех смыслах) значение. И когда Кирилл был недоволен, его шоколадно-карие глаза становились непроницаемо черными, давящими.
В личной жизни он редко применял свой прессинг, только в самом крайнем случае.
Но проникновение в его квартиру посторонней, да к тому же препротивнейшей, девахи было случаем на самом краю терпения. Даже за ним. За краем.
Обычно хозяин никогда не встречал Наталью у входа, он появлялся только к завтраку. А еще он никогда не смотрел на нее ТАК.
– Доброе утро, Кирилл Константинович! – дрожащим голосом произнесла женщина. – Вы что-то хотели?
– Хотел, – упало с металлическим звяком первое слово. Потом обрушились остальные. – Узнать хотел, вас что, не устраивает работа? Я вам мало плачу?
– Нет, что вы, меня все устраивает! – Маленькие круглые глазки испуганно заметались по прихожей.
Только сейчас Кирилл заметил, что домработница внешне очень напоминает Мышь из мультфильма его детства «Дюймовочка». Стянутые в узел волосы акцентировали внимание на крупном носе, вокруг которого теснились бусинки глаз и невразумительный ротик. И массивная нижняя часть при довольно узких плечиках и тонких лапках – ой, что это я – руках, конечно же. Захотелось даже проверить, не торчит ли из-под мешковатой юбки длинный омерзительный хвост.
Но – прежде всего дело. Кирилл с шумом втянул воздух и продолжил:
– А у меня создалось впечатление, что вы очень хотите уволиться. Что ж, не буду препятствовать, оставьте ключи и можете быть свободны.
– Но почему? За что? – Лицо Натальи покрылось некрасивыми красными пятнами, руки затряслись. – Что я такого сделала?
– Не понимаете, значит? – он терпеть не мог, когда начинался такой вот любительский спектакль, поэтому давление взгляда усилилось.
– Нет!
– Что ж, тем хуже. Если бы признали свою неправоту и объяснили мотивы, заставившие вас делать это, я, может, и не стал бы вас увольнять. До вчерашнего дня меня вполне устраивала ваша работа.
– А что вчера, что? – Светло-голубые, почти бесцветные пуговки заслезились. – Я что, украла что-нибудь или разбила? Или ужин невкусный был?