«О! Там же ещё одна
есть!»
Я вскочил и бросился ко второй
куро-собаке, но тут с сожалением понял, что та уже
померла.
«Не беда! — тоже с тоской в
голосе вздохнула Виза. — Да и нельзя сразу много».
«Но хочется...»
«Это да...»
Я снова лёг на каменный
пол.
«Ты там слушаешь?»
«А ты смотришь?»
«Вполглаза».
«Ну и я вполуха».
«Хорошо».
Мы лежали с полчаса. Кайф
уходил медленно, а повреждения излечились почти сразу. Классная
тема. Не отказался бы от такой абилки.
«Пора дальше идти», — с трудом
отрывая себя от каменного пола, пробормотал я.
«Ага, — сонно протянула Виза. —
Но по возможности надо повторить».
«Обязательно».
С берега лавового озера вёл
только один выход. Опять тёмный, но сейчас это пугало гораздо
меньше.
«Длинный коридор, потом
поворот, дальше большая пещера, и там что-то журчит».
Всё оказалось почти как
предсказывала Виза. Отличие заключалось в том, что туннель кончался
не пещерой, а вполне себе рукотворным тёмным залом длиной тридцать,
а шириной двадцать метров.
«Склеп напоминает», —
пробормотал я.
«В склепах гробницы должны
быть, дурачок. Как ты с такими знаниями книги вообще
писал?»
Ну, может, и не
склеп.
Вдоль правой стены зала стояли
пять четырёметровых статуй существ, очень напоминающих восставших
из мёртвых ангелов. Их распахнутые крылья были обожжены, глазницы
пусты, а в когтистых руках-лапах каждый из них держал кувшин, из
которого тонкой струйкой лилась вода.
Вдоль второй стены, точно
напротив зловещих изваяний, находились чёрные пустые чаши, и над
каждой из них сияла надпись.
В третьей стене был круглый
проём выхода, но сейчас его перекрывал мерцающий магический
щит.
Похоже, наш тамада приготовил
очередной интересный и наверняка смертоносный конкурс.
Между тем надписи
гласили:
«Сладкий». «Кислый». «Соленый».
«Горький». «Острый».
«Вроде просто всё, —
ухмыльнулся я, разглядывая нависших надо мной грозных существ и
описывая Визе обстановку. — Сейчас попробуем воду и распределим её
по чашам».
«М-м-м... Тут такое дело,
Илюша... — едва слышно пробормотала Виза. — Я всё тебе сказать
стеснялась...»
«Что такое?» — напрягся
я.
«Да ничего особенного, —
продолжала мяться питомица. — Просто мне все эти слова ничего не
говорят».
«Как это?»
«Да просто. Я их слышала и
знаю, что это описания вкусов, но... как тебе сказать... Это как
слепому описать цвета. Я не понимаю, когда вы говорите о вкусе
еды... Для меня всё или вкусно, или невкусно, но с разной
градацией. Вот как ты кровь сейчас пил, ты же не чувствовал вкус,
но понял, что это офигенно... правильно?»