– Ах, вот ты о чем. С ней все в порядке, не беспокойся, я о ней позаботился. Жива, здорова, при деньгах, иногда мне кажется, что она тебя позабыла.
– Мне бы хотелось ее увидеть…
– Тебе это ни к чему. Ее нужно забыть. У тебя свой путь, у нее свой.
– Хотя бы издали? – настаивал Рамзиль.
– Нет, – отрезал Мухаджир.
– У меня еще один вопрос.
– Ну, задавай.
– А как ты ей объяснил, что нам надо расстаться?
На минуту прекратив жевать, Мухаджир внимательно посмотрел на Рамзиля, затем вновь уткнулся в тарелку:
– Просто пришел к ней и сказал, что ты стал мучеником за веру. Сказал, чтобы она не расспрашивала о подробностях. На том все и устроилось. И добавил, что она тоже должна быть готова к подобной миссии.
Рамзиль сглотнул горький комок:
– Она по-прежнему красивая?
– Да, такая же.
– Будет очень жаль.
– Что поделаешь, – пожал плечами Мухаджир, – кто-то должен пойти на это. А чем она лучше других?
– Я тут разговаривал с одним умным человеком, так вот он мне сказал, что настоящий джихад… Джихад по Мухаммеду трактует не входить с «многобожниками» в столкновение, а склонять их к истинной вере мудростью и хорошим увещанием.
– С умным человеком, говоришь, разговаривал, – неприязненно скривился Мухаджир, – а мы, стало быть, дураки, я так понимаю?
– Мухаджир, я хотел сказать…
– Я не силен в богословии, брат мой, – примирительно продолжал Мухаджир, – но могу тебе сказать одно, что это Мухаммед говорил про свой мекканский период, а в мединском периоде он заявил, что нужно нападать на неверных в любое время и повсюду.
– Знаешь, Мухаджир, в последнее время у меня появилось чувство, что я делаю не то, что нужно. У меня такое ощущение, что у меня совсем другая дорога. Тебя никогда не мучили сомнения? Как ты думаешь, мы правильно поступаем?
– Рамзиль, а не много ли вопросов за один вечер? А может, ты хочешь сказать, что тебе надоело убивать? Мне так тебя понимать? – Рамзиль подавленно молчал. – А ты не боишься, что наш разговор я передам братьям? Еще неизвестно, как они расценят его.
– Ты этого не сделаешь.
– Ты правильно меня просчитал, я этого не сделаю. Вот что хочу тебе сказать, Рамзиль, у меня нет времени, чтобы вести с тобой никчемные теологические беседы. – Он посмотрел на часы. – Я человек дела. Поехали! – Подняв с колен салфетку, он небрежно скомкал ее и бросил на стол.