В маленьком львином поселении кипела бурная жизнь. И если
большинство обитателей испытывали всего лишь легкое напряжение и
нервозность, ожидая гостей из клана Хант, то Хелен была словно
сжатая железными тисками пружина, что вот-вот срикошетит
кому-нибудь в глаз.
Через два дня, в своё восемнадцатилетие, львица должна будет
вступить в пару с вожаком Хантов. Это был единственный шанс для их
маленькой стаи сохранить свою независимость, и при этом не
подвергаться постоянным нападкам других львов, живущих философией
прайда.
Да, с момента появления оборотней среди людей львы оставались
единственными, кто не мог до конца обрести гармонию между
человеческим и животным. В современном мире открытая борьба за
территории происходила все реже, но были и такие, как они —
Хант.
Молодая стая за восемь лет своего существования обросла мощью
свирепых львов, не признающих ничего, кроме языка силы. Они
привыкли брать то, что хотели, уводили львиц с поверженных
территорий в своё поселение, чтобы держать их в «общем доме». Вот
уж кто не определился на какой из стульев сесть. Хелен презирала
эту жадность больше всего — желание получить силу, как у стаи со
множеством особей, и вольную жизнь прайда, где слово альфы
непреложный закон.
И с Сарвел было бы также. Два года назад Лайнел Хант привёл свою
стаю к их домам, собираясь разорить, подчинить и забрать все, что
им захочется.
Но Священный Лев, будто в шутку, избрал для них другую судьбу.
Иногда боги бывают такими жестокими.
Хелен с детства была шибутной и любознательной. А ещё довольно
бесстрашной. Пусть ее львиная ипостась была тощей и хилой на первый
взгляд, уже в десять лет она пыталась тягаться со своими
сверстниками львами. Выбирала сильнейшего, чтобы и самой однажды
стать непобедимой. Раз за разом, сколько бы ее не трепали острые
клыки львят. Отец говорил ей, что длинные лапы с широкой костью
свидетельствовали о будущем, в котором на пике своей силы она
превратится в грозную, мощную львицу, что не даст спуску любому
льву.
Но Ханты пришли слишком рано. Словно стая гиен они выбрали
момент отчаянной слабости и горя от потери вожака. И до сих пор, по
прошествии двух лет, Хелен видит этот момент словно наяву, стоит
только прикрыть веки.
Как сжимает ладонь в кулак, до ломоты в пальцах. Как тонкие
когти удлиняются, а по коже волнами пробегает светлая шерсть. Как
медленно и бесшумно подбирается привычными движениями по крышам
домов к своему врагу, затаив дыхание. В ней нет ни капли страха за
свою жизнь, лишь отчаянная злоба.