Семь снежинок на ладони - страница 3

Он кивнул.

Конечно, это была ложь. Выход был не единственный. Но самый простой.

- Папа, пожалуйста… - Я не должна сдаваться так легко. Он может догадаться.

- Эмили, это твой долг перед семьёй!

Я вздохнула:

- Когда?

- Сегодня ты едешь на смотрины, - строго сказал отец.

Мне большого труда стоило не запрыгать от радости.

Вот может же судьба, когда хочет!

На лице отца промелькнула хитро-довольная ухмылка. Он считал себя гениальным дельцом. Я не могла быт к нему настолько жестокой, чтобы открыть глаза на правду. В делах он был не то что абсолютно бездарен, но очень близок к этому. Пока была жива мамА, она ненавязчиво подсказывала ему правильные решения. Но так, что папА считал, что он сам всё придумал. В итоге в доме царил покой и достаток. Всё изменилось, когда мамы не стало.

Отец, приученным мамиными стараниями считать себя финансовым гением, решил продолжить в том же духе, но что-то не задалось. Он искренне считал, что ему просто не повезло. Вот в следующий раз повезёт обязательно. Нужно ли говорить, что судьба-злодейка вновь была несправедлива. А всё потому что мама у нас была чудо какая затейница. Вот кто обманывал как дышал! Так умела соврать, что кто угодно бы поверил.

И к чему это привело?

Нет, ложь – зло. Даже ложь во спасение. Поэтому я не вру. Принципиально. Никогда.

Просто не всегда говорю правду.

Или всю правду.

Но это же совершенно другое!

Тем более что иногда правда только мешает. Вот как сейчас.

Отец дал указания, к какому часу мне следует быть готовой, и тщетно скрывая самодовольство, поспешил оставить меня в одиночестве.

Я открыла гардероб, решая, на чём остановить выбор. Какое впечатление нужно произвести на этого нэрр-герцога, чтобы он не передумал в последний момент? Наверное, что-то нейтральное. Миленькое, но в меру. Что-нибудь в цвет глаз. Или розовое, чтобы казаться невинной фиалкой? Нет, а если он дурочек не любит?

Впрочем, судя по продолжительности браков, он никого не любит.

Или любит разнообразие.

Так. Решено. Скромное платье цвета пыльной розы, отделанное кружевом, и шаль в тон, но более тёмного цвета. Всё же я уже не дебютантка. Но ещё и не старая дева.

В дверь снова постучали. Отец направил камеристку.

- Входи, - позволила я.