Ладно, ректор, я иду к вам! Встречайте.
И гаденько захихикав, покинула кабинет
зельеварения.
Глава 7
День пятнадцатый.
Его даже вспоминать не особо-то и хочется!
Да уж, после того, как я взорвала кабинет зельеварения,
мне пришлось идти к ректору на поклон. Как же меня раздражает
Эдриан Брайт, вы бы только знали. Высокомерный, наглый и… Даже слов
нет, как его можно охарактеризовать. Нет, я не спорю, что он очень
привлекательный тип, но, скажу по секрету, он меня настораживает.
Что-то в нем есть такое, от чего я начинаю дрожать всем телом, а
ладони непроизвольно потеют. Кажется, я его боюсь. Хотя, казалось
бы, с чего? Обычный дядька, возглавляющий одну из самых престижных
академий в Риндане, при этом будучи довольно-таки молодым. Странно
это, но факт.
Ладно, могу рассказать, как прошла моя беседа с ректором
после занятий. Вчера…
Все еще хихикая про себя, разумеется, а то еще подумают,
что я специально учинила этот взрыв, хотя это и не далеко от
истины, вышла из кабинета и направилась туда, куда меня послала
профессор Сорвус — к ректору.
Поднялась по ступеням, снова запыхавшись, - ох, как же я
не люблю эту чертову лестницу и ректора заодно, - остановилась у
двери в его кабинет и, не раздумывая, постучала.
В ответ услышала лаконичное:
— Войдите, адептка Койр. — интересно, а как он узнал, что
это я?
Неважно! У меня есть цель — исключение из академии!
Да!
Итак, что такого бы сделать, чтобы мое поведение до
чертиков возмутило ректора, и он меня поскорее исключил? Не долго
думая, ухмыльнулась и… со всей дури лупанула по ректорской двери
ногой… Чтобы тут же дико взвыть от боли!
Эта чертовка, дверь, то есть, не то, чтобы открыться - она
даже не пошатнулась и не скрипнула! Вот же гадство!
А я, прыгая на одной ноге и подвывая, как бронтозавр во
время спаривания, навалилась спиной на эту же самую дверь и та, вот
уж чего не ожидала, легко отворилась, впуская меня в кабинет. Ну,
как впуская, скорее уж я ввалилась туда, как разъяренный ежик,
разбуженный во время долгой зимней спячки!
Рухнув на ковер, все еще держась за ногу и извергая из
своего рта такую нецензурную брань, что самой в пору смутиться,
мельком заметила ректора с интересном наблюдающего за моими
странными, даже на мой взгляд, действиями: злая, взлохмаченная,
держащаяся за поврежденную ногу, матюкающаяся так, что уши в
трубочку сворачиваются, и при этом пытающаяся принять вертикальное
положение.