А вот мусорных куч да и мусора вообще не наблюдалось. Зато было много зелени - в кадках на тротуаре вдоль стен, в горшках и ящиках под окнами, да и в самих окнах. А ещё всё это великолепие местами цвело!
Мне стало горько и обидно — такую красоту от меня скрывали!
Но потом я заметила, что взгляды горожан, споткнувшись о меня, уходили в сторону. А у некоторых, в основном тех, кто катился по брусчатке в транспортных средствах, влекомых лошадьми, и вовсе меня не замечали.
И вот тогда я поняла, что моя самодельная юбка в пол, которой я гордилась у себя в каморке, сейчас, при дневном свете и на виду у других, выглядит жалко. Блуза могла порадовать только тем, что частично была не видна из-под подобия жилета, какие тут заменяли женщинам жакет или лёгкую куртку. Косынка, под которой я хотела спрятать крашеные волосы, казалось, напекла мне голову своей убогостью.
И не то, чтобы все абсолютно горожане выглядели верхом элегантности, но такой, как я, замарашки, здесь больше не было.
Настолько униженной и раздавленной я давно себя не чувствовала. А потому спотыкалась следом за низкой мужской фигуркой, стараясь не смотреть по сторонам.
Хорошо, что страдать долго у меня не получилось - до рынка дошли быстро. Быстро, но неприятно. И я сейчас не о собственном ощущении себя жалкой и никчёмной.
Дополнительных неприятных минут добавил мой спутник. Вернее, предводитель, если судить по тому, что шёл он не оглядываясь, довольно быстро и сильно впереди. Я, как ни бежала, догнать и поравняться с ним не могла несмотря на то, что ноги у меня были куда как длиннее.
На них путался неудачный мой шедевр из Жажиных штанов - юбка, к тому же мешала большая корзина. А Пенгуэн, будто специально, то и дело переходил на другую сторону улицы, чтобы поздороваться то с одним, то с другим знакомым.
А с ним не поздоровалась разве что собака, положившая морду на лапы у самого последнего перед рыночной площадью дома. Да и то просто не смогла в силу своей собачьей природы раскланяться, хлопнуть по плечу, ударить кулаком в кулак, заорать приветствия или бранные слова с самым счастливым видом от встречи с малышом, как делали это его приятели. Зато хвостом повиляла вполне-таки по-свойски. Поздоровалась всё же.
И от человеческой половины знакомых количество оценивающих взглядов, нездорового внимания, какого-то болезненного любопытства и вопросов типа «а кто это?» процентов на триста превосходило норму. Если такая вообще существовала.