Увы, на мне даже драгоценностей не было, за которые я могла бы выменять хотя бы корку хлеба. А попросить у кого-то еду мне пока не позволяла гордость - не настолько я отчаялась.
В какой-то момент, я, видимо, добрела до центральной площади, остановившись у огромного фонтана, рядом с которым с визгом носились нарядные дети и сплетничали юные леди под присмотром охраны или слуг.
Присев прямо на край бортика, я опустила руку в прохладную воду и задумалась, пытаясь понять, что же мне делать дальше. У меня не было ни денег, ни документов, а магия кардинально сменила направленность. Смогу ли я подтвердить свою личность, чтобы получить доступ к счетам в банке? И, если нет, то что мне делать в таком случае? Ведь нужно что-то поесть, где-то остановиться и как-то сообщить леди Фламар и девочкам о том, где я оказалась.
Из мыслей меня вывел какой-то странный напев, что, казалось, проникал в самую душу. Тьма во мне восторженно всколыхнулась, но я как-то сразу усмирила её, уговорив повременить с визуальными проявлениями. Настороженно прислушиваясь к песне без слов, я встала и пошла на звук, через пару минут оказавшись у огромного каменного храма, острыми шпилями стремившегося к небу.
Ноги сами понесли меня по ступеням вверх, в прохладное нутро глянцево блестящего чёрного здания, даже внутри заполненного полумраком. Мои шаги эхом разнеслись по огромному холлу, но навстречу так и не вышел ни один служитель.
С трепетом толкнув огромные створки, я вошла в круглый зал, где напротив входа стояла статуя мужчины, облачённого в сияющие доспехи и шлем с развевающимся на невидимом ветру длинным хвостом.
- Аррок… - едва слышно выдохнула я, вспомнив, что в Цилленисе поклонялись старшему брату Алодара и Алохеймы.
Интересно, если учесть, что теперь я - тёмная, могу ли я просить бога Войны и Смерти о покровительстве? Мысль показалась мне до ужаса соблазнительной, и я даже успела сделать пару шагов к алтарю, когда позади него открылась неприметная дверца, и оттуда вышел жрец в тёмной хламиде в сопровождении… лорда Ордо.
Мой взгляд заметался по пустому залу, но спрятаться здесь было негде, поэтому, вскинув подбородок повыше, я прямо посмотрела в лицо золотоволосого мужчины, на котором отразилось непонимание, тут же сменившееся узнаванием и злостью.