Девчонки тут же захихикали.
- Не зыркай тут! – вмешалась повариха. - Сделал дело и иди отседова!
- Точно? – Себастьян прищурился. – Подумай получше, Нинуль, пожалеешь потом, что отказалась. Я ведь тот еще дамский угодник! Некоторые твои девчата вон могут подтвердить!
- Ах, ты ж, бедокур, до баб охочий! – Нина подхватила полотенце. – Проваливай! Как волк ведь к овечкам забрался! Пошел, сказала, или как наподдаю сейчас!
- Уже ухожу! – оборотень пошел к двери. – Но ты все же подумай…
- Паршивец! – женщина огрела его полотенцем по заднице. – Я вот тебе устрою «подумай»!
Себастьян, громко смеясь, вылетел из кухни. Нина, бранясь, погрозила ему вслед кулаком.
А меня парень даже не заметил…
***
Отгоняя эту мысль, которая почему-то меня расстроила, я сбрызнула водичкой колобки из теста, которые доходили у стен печки, в тепле, и взялась за помывку посуды. Перемыть предстояло целую гору, но это не пугало. Я любила оставаться одна, когда никто не насмешничает, не мешает, и не надо ждать подвоха.
После посуды взяла метлу и как следует прошлась по полу, заглядывая в каждый уголок, отодвигая столы, чтобы вымести грязь из-под их ножек. Уж если делать, то хорошо. Нагрела воду и начала руками, кверху попой, мыть недовольно поскрипывающие половицы. Подол мешался, поэтому глянула по сторонам и подоткнула его повыше. Вот, теперь гораздо удобнее!
Вода в ведре стала бурой и почти остыла, когда сзади раздалось:
- Красивые панталончики, госпожа Сильвия!
Ой. Ах, ты ж! Я подскочила, в прыжке развернувшись, и швырнула тряпкой в довольную рожу Себастьяна. Он с легкостью увернулся, тщательно вытер сапоги о тряпку и, ухмыляясь, подошел ко мне, лихорадочно возвращающей платье на место.
- Да не переживайте, я никому не скажу. О том, что они у вас розовые, с белыми кружевами.
- Что тебе здесь надо? – понимая, что мое лицо красное, как пальцы после чистки свеклы, спросила я.
- Зашел спросить, не нужно ли еще дров?
- Ты же недавно охапку притащил.
- А воды натаскать?
- Нет.
- Тогда, может, хлебом угостите?
- Ой, его же в печь пора сажать! – вскрикнула я и, тщательно вымыв руки, подошла к колобкам.
Да, настоялись и приподнялись, как надо. Открыла заслонку печки, ее нутро дыхнуло мне в лицо жаром. На секунду застыла, любуясь, как по алым углям идет волна перелива – сияют, как драгоценные каменья! Потом взяла кочергу и безжалостно разбила красоту, которая тут же недовольно начала швыряться во все стороны искрами.