- Может, у нее совесть проснулась. – Предположила я. – Нельзя же вечно быть такой зловредной гадиной.
- Ну, это уж вряд ли, - оборотень так искренне расхохотался, что и сама от улыбки удержаться не смогла. – Сильвия, она просто завидует вам по-черному, вот и все. Так что держите ухо востро с ней, хорошо?
- Да из-за чего завидовать-то? – нахмурилась. – Она ведьма сильная, да и все девчонки с ней дружат. А я…
- А вы, - перебил парень, - просто не знаете, какая вы чудесная, маленькая чаровница!
Его глаза так сияли, что смутилась и отвела взгляд, пробормотав:
- Ага, волшебная на всю голову.
- Вы просто себя еще не знаете, - прошептал Себастьян, - моя золотая рыбка.
Себастьян
- Так кто была та недавняя мамзель? – шепнул Кнес, орудуя рядом со мной лопатой. – Аган рассказал про твои амуры в городе!
Язык у него длинноват, смотрю, у нашего Агана! Укоротить надобно! Я со злостью вонзил лопату в землю по самый черенок и нажал на древко, вывернув наружу шмат пахучего чернозема. Непрошенное напоминание пробудило память и слишком уж сильной болью полоснуло по душе, заставив язвительно ответить:
- Какая разница, кто? У дамочки засвербило, я помог, делов-то.
- И что они в тебе находят? – друг завистливо глянул на меня. – Тощий ведь, как наша старушонка каурая! Только глазастый, да еще языком молоть умеешь!
- Языком не только молоть надо, - усмехнулся, продолжив копать.
- Не, фуу, - Кнес скривился. – Чтобы я туда языком? Да ни в жисть!
- А воду ты как пьешь? – не удержался я.
- А чего?
- Ну, коли брезгливый такой, так подумай, как воду-то озерную пить, в нее же рыбы испражняются.
- Ис… чего?
- Писают и какают они туда.
- Тьфу, ну зачем сказал, Себ? – парень скривился. – Теперь думать о том буду!
- Мальчики, заканчивайте, - моя мать подошла к нам с кувшином в руках. – Испейте водицы, работнички!
- Ох, тетя Сара, только не хватало! – Кнес покосился на кувшин, сплюнул и, махнув рукой, направился к дому.
- Что ты ему сказал? – мама отдала воду мне и покачала головой. – Знаешь ведь, что он такой чувствительный!
Ага, я поперхнулся водой, засмеявшись. Двухметровый детина с нежной душой! Когда переживает, не замечает, как подкову в дулькину фигу сжимает!
- А тебе все хиханьки, - мать укоризненно посмотрела в мое лицо. – Думаешь, прикроешь шуточками, что на душе у тебя муторно? – она погладила по щеке. – Вижу ведь, что сам не свой в последнее время, сынок.