— Я доложу своему господину, что
партнёры из России попытались подсунуть нам фальшивку, — варг
выключил прибор и вернул его на место, затем развернулся и вышел из
комнаты через вторую дверь, сделанную специально для особых
гостей.
Когда автоматическая дверь за варгом
закрылась, в комнате повисла давящая тишина, и, несмотря на
работающую вентиляцию, генералу стало жарко, мокрый платок он с
яростью бросил на пол, поняв, что тот не может больше ему
помочь.
— Всех. Всех работников, кто говорил
о наличии артефакта, разжаловать на звание ниже, лишить всех премий
и доплат на год! — прохрипел он, когда зазвонил смартфон с номером
одного из членов Совета Безопасности.
Генерал поднял коммуникатор к уху и
поморщился, когда на него с матами обрушился советник
президента.
— Олег Николаевич, а с ним-то что
делать? — беспомощно спросил в спину полковник, показывая на
сидящего за столом парня.
Генерал раздражённо повернулся на
секунду и показал движение, которое трудно было интерпретировать
как-то иначе.
Через час, отвезя от базы клиента
подальше, агенты выгрузили его из машины и, вернув вещи, с
удовольствием выполнили прямой приказ руководства — дали пинка под
зад так надоевшему им за краткий срок подопечному, с которым
начальство само не знало, что делать: то ли выбивать признание, то
ли вести на секретную базу, то ли отпускать. В общем,
неопределённости никто не любит.
***
Оказавшись на улице, я сначала не
понял, почему стою здесь, а также почему с меня сняли наручники и в
прямом смысле выпнули из машины, уехав, оставив на окраине
города.
Прошло пять минут, затем десять —
ничего не менялось, я лишь усиленно тёр затёкшие кисти, возвращая
рукам чувствительность и морщась от покалываний. В памяти всплыли
обрывки разговора, к которому я не сильно прислушивался, считая
свою участь решённой и думая, что меня отдадут варгам, так что,
когда биоробот ушёл, я не сразу понял, что никто никуда меня
забирать не планирует. Мало того, меня вообще приказали
отпустить.
«Скоты», — отстранённо подумал я о
службе безопасности, которая с лёгкостью обвинила в государственной
измене, а потом, после часов пыток, с той же лёгкостью выкинула на
улицу, словно ничего и не было.
Жаловаться или идти куда-то наверняка
было бесполезно, они ведь мой арест провернули так, что в зале нас
никто не видел, словно всех вывели заранее по пожарной тревоге, так
что вряд ли найдутся свидетели, а если даже найдутся, то захотят ли
они связываться с ФСБ, чтобы помочь мне? Уверен, что нет.