В погоне за Зверем - страница 6

ЭПИЗОД 3Уже в машине, относительно близко рассмотрев своего попутчика, я нашла его слабость и поняла причину агрессии в отношении Карпенкова. Капитанские пагоны. Евгений с такой силой сжимал их в кулаке, что костяшки его пальцев побелели. Похоже, старший следователь сорвал погоны с плеч капитана, чем задел его за живое. А такие мужчины, как Шумский, не прощают подобного рода оскорблений. Да, этот припомнит Карпенкову треск рвущихся ниток под своими капитанскими пагонами, тем более, что он их честно заслужил. - Вы безрассудный человек, Евгений Иванович. Открыто угрожать сотруднику НКВД...Без особого восхищения подметила я. Скорее, больше для того, чтобы раскачать Шумского на разговор. Сев в машину, он как-то странно приутих, провалившись в собственные мысли. - Я не крыса, чтобы шуршать под полом, - буркнул капитан.Явно настроение ему подпортила вполне ожидаемая встреча с Карпенковым. Признаюсь, мне он тоже не понравился. Скользкий тип и взгляд у него цепкий, будто крючком на удочку ловит, а не смотрит. Но в отличии от Шумского, я научилась держать свои эмоции при себе. - И всё-таки, это было глупо, - настояла я на своём, продолжая разглядывать попутчика в Заболотинск. - Глупо то, что мы с вами едем в одной машине, а вы до сих пор не назвали мне своего имени, - быстро переключил тему разговора Шумский и тон его голоса стал значительно мягче. Я бы даже сказала, что вернулась некая фривольность, как в камере тюрьмы. – К тому же, это несправедливо. Вы знаете обо мне намного больше, чем я о вас, - и он кивнул на мой портфель, лежащий на коленях.- Капитан ГБ Лисовская, - без улыбки представилась я, открывая застёжку портфеля и доставая из него дело Шумского. – Можно Алеся Яновна.- Леся, значит, - протянул довольно Евгений.- Алеся Яновна, - настоятельно поправила я и протянула ему папку. Он взял её и, прежде чем открыть, улыбнулся так широко насколько это было возможно в его состоянии. - Леся, - уперто сказал Шумский, - я буду обращаться к вам исключительно по имени. Капитан Лисовская - это уж слишком грубо для такой красивой девушки, как вы. А вы,… ты, - в одностороннем порядке определил он границы нашего общения на ближайшие будущее, - будто свет, ворвавшийся во тьму подземелья, и разгоняющий…- О, нет, Шумский, это уж слишком! – с трудом сдерживая смех, прервала я монолог доморощенного Казановы. – Хорошо, Леся так Леся, но избавь меня от этих слащавых соплей влюбленных мальчишек! Я не падка на пустую болтовню, пошлые комплименты, дешёвые ухаживания и шутки. И, кстати, цветы, как и стихи, я тоже не люблю. - Надо же, какие мы серьёзные.Без обид сказал Заболотинский Казанова и, открыв папку, зашуршал листочками, перекладывая их. С этого момента я будто перестала для него существовать. Всё внимание Шумского приковали к себе многочисленные доносы на него. Особенно тщательно он перечитывал шедевры стукачества некого Маслова, и каждый раз, когда доходил до последних строк с его требованиями, нецензурно ругался. Ругался так, что даже у меня, не слишком чувствительной к мужской брани, закладывало уши. - Вот сука, а! Тварь! – негодовал капитан, закрывая папку. – Убью мразь! - Убьёшь – сядешь, - предостерегла я пока ещё несостоявшегося убийцу. - Вот неймётся сволочи! Я ж его только раз по роже съездил, а он до сих пор помнит гад. Сам виноват! Вот нечего было к девке лезть! Ну не нравится он ей и всё тут! - А ты, значит, нравишься? Не знаю зачем я задала этот вопрос. Было что-то такое в Шумском, что сразу располагало к нему женщин. Даже я, разочаровавшаяся в мужской любви, испытала некую ревность, когда услышала про девку, честь которой он так яро защищал. - Да малая она совсем. Только школу окончила и к нам в секретари, а этот к ней полез. Она пищит, а Маслов в кабинете ей юбку задирает. Я тогда на дежурстве был. На крики прибежал. Ну и оттащил Маслова от Жанны и по морде ему съездил. За дело получил. Шумский говорил с таким возбуждением, будто переживал этот день заново. Настолько сильно было его впечатление от увиденного в кабинете подонка Маслова. Попадись он Шумскому сейчас в похожей ситуации, то точно бы убил. А меня застопорило знакомое имя… Жанна. Уж не та ли Жанна Новикова, которую Шумский потом и совратил в качестве благодарности за заступничество её чести? Сиюминутное восхищение благородством капитана тут же улетучилось, не оставив и следа. Значит, вместо работы они в своем отделение милиции девок делят, а потом письма комбригам пишут. И я снова поймала себя на … ревности? Совсем не знаю человека, если не считать доносов и его напористых попыток пофлиртовать, а уже испытываю что-то наподобие лёгкой увлечённости и, как следствие, злюсь, осознавая, что я не первая кому он вешает на уши лапшу из комплиментов. Муж под следствием, любовник сослал подальше от себя, а я, как вчерашняя школьница, ревную местного бабника к ограниченным бабенкам. Мысленно отругав себя за слабость, я зареклась себе это позволять и мешать чувства с работой. Я еду в Заболотинск не личную жизнь налаживать, а расследовать серию зверских убийств. По крайней мере, в тот момент я в это искренне верила. Мой попутчик, закончив полоскать мерзкую личность Маслова отборным матом, снова переключился на меня. В этот раз старался опускать в разговоре хвалебные оды моей красоте, от чего наше общение приобрело более сдержанные акценты. Мы просто ехали в машине, беседуя обо всём и ни о чём. Уже через час такого бестолково разговора я задала вопрос по делу, на что капитан резко ответил:- Завтра в отделении поговорим.Больше по убийствам я из него не вытянула ни слова. Видите ли бравого капитана Шумского утомило пребывание в гостях у НКВД. Как Евгений Иванович заявил: сытно кормили оплеухами, и, не скрывая раздражения, отвернулся к окну, закрыв глаза, изобразил сонливость. Теперь до Заболотинска мы ехали в полном молчании, не считая редкие еканья Доронина, когда машина подпрыгивала на очередном ухабе.