Каждое утро, просыпаясь, я сажусь их рисовать. У
меня просто плывёт картинка перед глазами, я только и успеваю, что
делать наброски.
Я мангака. Да-да, эта та самая, которая рисует
японские комиксы – мангу. Обычно я рисую на заказ по заданию своего
постоянного заказчика, но в этот раз я начала рисовать «свою»
мангу. Я рисовала миры, в которых могли жить два моих Апполона.
Одного из них я видела драконом, а второго – оборотнем. Я рисовала
всё: их быт, их жизнь. В моей манге они были правителями своих
народов, жили на одной планете, но только часть её покрывали горы,
в которых обосновались драконы: великолепные, красивые, гордые
существа, умеющие меня свою сущность с драконьей на человеческую.
Остальную же часть планеты покрывали леса и поля и там жили
оборотни: огромные хищные волки, красивые, статные, но немного
взбалмошные. Они тоже меняли волчью ипостась на
человеческую.
Не знаю, откуда это вообще у меня взялось в голове,
но мне нравилось рисовать их. Нравилось рисовать моих мужчин.
Именно своими я их и считала. Рисовать обнажёнными во сне, или в
заботах о своём народе, каждый раз это было великолепно. Вот и
сейчас я как раз наносила на бумагу последние штрихи.
Прорыв! Не знаю, откуда только взялась такая
фантазия, но на жителей этих миров нападали демоны изнанки, вот и
сейчас случился очередной прорыв, самый сильный за последнее время.
Обычно оборотни и драконы жили обособленно друг от друга, но общая
беда сплотила их. Вот и сейчас в моей картинке они, сообща, помогая
друг другу, боролись с демонами. Страшная картина, в которой гибли
и оборотни, и драконы и оба моих мужчин были там. Они возглавляли
противостояние, латали своей магической силой дыру между мирами.
Прорыв завершился. Но то, что я рисовала – выглядело ужасно.
Раненые оборотни и драконы, очень много, а ещё – убитые демоны. Как
мне такое вообще в голову приходило непонятно, но я не могу не
рисовать это. Картинка до того назойливая, что не даёт мне спокойно
жить, пока не нарисую её, но всегда на смену ей со временем
приходит другая.
Закончив, наконец, с последней навязчивой историей,
я закрыла скетчбук[1] и положила
сверху карандаш.
— Да уж, — выдохнула, уставши.
Руки перепачканы графитом от карандаша, желудок
урчит от голода, в комнате неуютный полумрак.