– Ма…
– Не мамкай, София! Это что такое? Почему мы питаемся этим?
Снова брезгливая моська и громкое “фыр-фыр”.
– София, ты же взрослая девочка. Сколько можно тебя учить?
Бла-бла-бла, парам-пам-пам!
Слушаю, точнее, делаю вид. Мама всегда читает нотации о здоровом питании, мол, в моем возрасте неправильное питание – непростительная роскошь: целлюлит на бедрах и апельсиновая корка на попе.
– Все сказала? – пытаюсь прервать словесный водопад, но тщетно.
Мама вошла в азарт и, святые помидоры, пошлите мне грамм терпения!
– Ты замуж хочешь? – риторический вопрос, но я отвечаю: “Нет!”. – А придется! София, я свою ягодку растила целых двадцать семь лет не для того, чтобы она была одинокой женщиной с тридцатью тремя кошками.
– Ма-ма!
– Цыц, моя радость! – шикает мама. – Слушай свою маму внимательно и помолчи хоть одну минуту.
– Да я это… – мама устремляет строгий взгляд в мою сторону, и я надуваю щеки как хомяк, мол, всё – могила, молчу, набрав в рот воды.
– Значит, так, – громкий вздох. – Квартиру убрать. Постель поменять, – тянется рукой к простыне, отодвигает ее в сторону и, япона ж бабушка, там… Серебристый квадратик фольги.
Немая сцена без слов. Я молчу, мама – тоже, а в коридоре чихает этот гад, чтоб его обложили налогами со всех сторон!
– Это кто? – спрашивает мама, еле шевеля губами.
– Сосед!
– Какой?
Устремляю взгляд в потолок.
– Сверху, – вру, не краснея.
Мама что-то подозревает, а я молюсь египетской силе, чтобы Орлов закрыл свой рот и перестал палиться.
– Подожди-подожди! – мама поднимает руку вверх, приказывая молчать, а потом идёт в коридор.
Следую по пятам мамы, рисуя в голове дурацкие оправдания, мол, Кирилл зашёл по работе, а у меня неожиданно сломался кран в умывальнике и я попросила его починить. Поэтому он обнаженный по пояс, а я… Я вообще недавно проснулась. Такое могло ведь произойти у нормальных людей?
Штирлиц из мамы весьма неплохой, но Орлов – реально козляра, с партизанами вообще рядом не стоял! Сам открывает дверь и выходит из ванной комнаты с такой широкой улыбкой на лице, будто действительно рад видеть мою маму.
Кино и немцы – тёща и зять, горячо любящие друг друга. И пофиг, что они бывшие, главное, смотрят друг на друга вон как!
– Здравствуйте, – тянет Кирилл, а я показываю ему кулак, мол, попал ты, Кирюша, по самое не хочу!