— Видела, — гордо ответила Забава, разглядывая
огромное чёрное пятно на том месте, которым она села на сосуд с
чернилами. — Я твоим кафтаном прикроюсь, а вот как пойдёшь ты, ума
не приложу: цвет уж больно у пятна смущающий.
— Ты совсем обнаглела? — вспылил Пересвет, потом
взглянул на штаны, на Забаву, на рыдающую от смеха Хельгу — и тоже
расплылся в улыбке. — Забава, ты даже не представляешь, как мне без
тебя скучно было.
— А я вот прекрасно без тебя обходилась. — Забава
гордо вздёрнула носик, но потом что-то вспомнила, повернулась к
Хельге и стала засыпать её вопросами: — Хеля, а как ты одной
рукой волчицу припечатала? Ты такая сильная? И почему я раньше не
замечала? А голос ты как таким страшным сделала? У меня аж мурашки
по телу побежали. Интересно, получится ли Игната вот так ночью
напугать?
Хельга перестала смеяться и оглядела парочку, которая
даже в пустой комнате смогла найти себе проблемы на одно
место.
«Сказать правду или соврать про магию?»
Хельга выбрала первое:
— Сила, видимо, раньше запечатана была. Помнишь те
вращающиеся печати? Матушка моя из поляниц, а они силой не обижены,
— сообщила девушка, отряхнув прилипшую к рукаву волчью
шерсть. — Да и волчица у Любославы — вы видели — так себе.
— Твоя мать из поляниц? А из каких именно? — спросил
Пересвет, забыв про проблему со штанами. — Почему это скрывают?
Матушка никогда не упоминала, чтобы кого-то, кроме моей бабки, в
княжескую семью отдали.
— Раз не говорят — значит, не нашего ума дело! —
Забава сердито дёрнула Пересвета за ухо. — Хеля и так много чего,
что нам знать не положено, рассказала. А тебе всё мало!
— Забава, ты не понимаешь! Сила, как у Хельги, не у
каждой поляницы есть. Это наследство правящих родов. У бабки Умилы
— есть, а у матушки — так, отголоски совсем. У сестры вообще
ничего. — Пересвет заинтересовался. — Но из того, что я увидел…
Белозёрова, ты мне что, родня?
— Сомневаюсь. — Хельга покачала головой, вспоминая
свою родословную. — Моя бабка была выдана на сторону. Её муж к роду
поляниц отношения не имел. А матушка ушла в род Белозёровых. И,
Пересвет, я надеюсь, что до того момента, как о моей матушке
объявят, ты никому ничего не скажешь.
— Хорошо, — кивнул парень. — Но я ведь могу
попытаться сам что-то разузнать?
— Тебе не понравится то, что ты узнаешь. — Хельга
покачала головой. — Можешь спросить Ингвара,