«Зверь, это ты меня усыпил?» — мысленно поинтересовалась Хельга,
вылезая из шалаша.
«А если я, то что? — раздался насмешливый голос. — Выставишь на
улицу?»
«Ты же знаешь, что нет. — Девушка посмотрела на еле тлеющие
брёвна в костре: Ингвар пытался хоть как-то её согреть и, видимо,
не спал всю ночь. — Почему ты не хотел, чтобы я услышала ваш
разговор?»
Зверь промолчал.
Хельга спустилась к реке, замочила испорченную рыбой рубаху
Ингвара, сама умылась ледяной водой, а потом вернулась к костру, с
помощью заклинания вытащила запечённого налима, снова разожгла
огонь и, усевшись в сторонке, стала переплетать волосы.
«Я был с тобой всё это время, а теперь появился он и хочет
забрать тебя у меня!» — наконец произнёс зверь, недовольно
фыркнув.
«Подожди… — Хельга чуть сморщила лоб. — Вы же одно целое — как
вы можете забирать что-то друг у друга? Нельзя же обидеться на свою
руку или ногу. Я не понимаю…»
Зверь снова замолчал, не желая озвучивать мысли.
Хельга покачала головой, взяла нож и пошла в берёзовую рощу —
надрать бересты, чтобы сделать лапти для Ингвара: в сапогах днём
будет тяжко.
По дороге она внимательно осматривала растения на предмет их
съедобности. Однако, кроме нескольких тонких побегов дикого щавеля,
ничего не обнаружила: «Наверное, стоит заглянуть в рощицы — может,
снова найду грибы».
Вернувшись с большой охапкой бересты, Хельга принялась за
работу.
Через пару часов лапти были готовы. Не особо красивые, но
однозначно крепкие — неделю проживут. А вот оборов — верёвок, что
держат лапоть на ноге, — у неё не было. Хельга вздохнула и отрезала
край своего платья: «Всё равно по лесу да степи в таком длинном
ходить сложно — уже вон весь подол перепачкался, а так хоть пользу
принесёт».
Девушка разрезала ткань на несколько тонких лент, переплела их
друг с другом, вплела петлёй в задник лаптя и довольно оценила свою
работу: «Какая же ещё княжеская внучка, кроме меня, может
подобное?»
Поскольку зверь молчал, а сам Ингвар продолжал спать, Хельга
снова прошлась по краю заводи, собирая корни рогоза, потом закопала
их в горячие угли, а сама, собрав длинные листья, начала плести
корзинку.
Закончив с работой, Хельга снова направилась к реке — проверить
замоченную рубаху. Холодная вода смыла пятна от рыбы, но запах
остался.
«И как же отстирать? — задалась вопросом Хельга. — Мыльнянка тут
не растёт, раствор золы настоять не в чем, а глина…» — Девушка
огляделась по сторонам: белой глины, которой стирали в Белозёрске,
не наблюдалось, зато коричневой было сколько угодно.