Алёна аж пригнулась, страшась, что Мордатый начнёт агрессивно
орать, а то и кулаки пустит в ход. Но, глядя на мерно
раскачивающийся посох, не в силах оторвать взгляда от него,
Мордатый послушно ответил:
- В детстве жил у тётки. Изба её первая от кладбища начинала
улицу. Вот… с той поры. И тётка знала – приколдовывала она немного.
Говорила – крепче буду. Она научила. Я этим говорю – хотите,
ночными колдунами будем? Привёз к тётке. Она и рассказала, как
спать надо, чтобы душу вторую получить. Давно было… Померла уже
тётка-то.
- А образ собачий вам понравился, - уже задумчиво высказал дед.
– Тем более – вам подсказали, что его можно изменять,
совершенствовать – в страхолюдин каких-нибудь.
Никто из мужчин не ответил. Все трое неотрывно следили за
посохом, раскачивающимся перед их глазами.
Алёна – тоже. Только следила, перейдя на иное зрение. Для неё
трость потеряла обычные очертания примитивной палки для помощи в
ходьбе. Из руки в руку деда летал настоящий посох – от корявого
навершия-рукояти, обвитого зелёными плетями какой-то неизвестной ей
травы (живой!), до наконечника, грозным острием рыхлившего землю,
нанесённую когда-то в гараж и втоптанную между кирпичами
Дед продолжал спокойно качать посох, пока все трое мужчин не
начали еле заметно покачиваться вместе с его движением.
Ни одного лишнего жеста со стороны деда. Но с навершия посоха
расплелись гибкие зелёные веточки, обвивавшие его, и поползли
вниз.
Девушка с трудом перевела взгляд на деда. Да, сидел он, почти
окаменев, если бы не расслабленная поза отдыхающего. Шевелились
только губы, выталкивая в тихий гараж беззвучные слова
заклинания-нашёпта.
Но тонкие вьюнки, бегущие с его посоха к мужчинам, привлекали
глаз больше. Уже боясь дышать, Алёна следила за ними: неизвестно
откуда являвшаяся в рукояти трава забирала каждого из неподвижно
сидящих в прозрачно-зелёную беседку, а они всё тупо смотрели в
ничто, явно ничего не замечая и не чувствуя.
Посох остановил своё движение. Зелень замерла, а новые вьюнки,
только было потянувшиеся к трём «беседкам», будто сбежали назад – в
рукоять посоха.
Дед встал и, ощутимо выдернув наконечник посоха из гаражного
пола, чуть пристукнул им.
Нежно-зелёные «беседки» внезапно почернели, будто их только что
сжёг невидимый огонь. Сухая чёрная труха осыпалась чёрным кольцом
вокруг каждого из сидящих мужчин.