Привычки спрашивать: «Кто там?» или заглядывать в «глазок»,
чтобы заранее знать о госте или о гостях, у неё не было. Закинув
полотенце на плечо, она взялась за дверную ручку и приготовилась
повернуть рукоятку врезного замка. И вздрогнула от резкого шёпота в
спину:
- Не открывай!
Оглянулась. Хотя по голосу сразу сообразила – дед.
Странно. Дед и в самом деле стоял за её спиной – весь какой-то
нахохлившийся и, как ни странно, осунувшийся.
Между тем дед вскинул глаза на дверь: за ней снова нетерпеливо
позвонили.
- Иди к себе, - хмуро велел он. – Открою. Узнаю, что им
нужно.
Девушка ссутулилась и мышкой ушмыгнула в свою комнату. Но дверь
закрывать плотно не стала, оставив небольшой зазор, к которому и
прильнула.
«Им»? Кому это – им? И почему дед так расстроен? Что он
разглядел сквозь входную дверь в квартиру? А то, что он сумел
разглядеть, – Алёна не сомневалась. Тем более – подошёл он к двери
с посохом, «дремлющим» сейчас, пока всё спокойно. С посохом в маске
обычной трости.
Когда последняя мысль была осознана, девушка внутренне
заметалась: а если там – в драку?! А если дед чисто физически не
справится?! Позвонить родителям и дядям с кузенами, чтобы
примчались на помощь?!
Да кто там пришёл?!
Чуть шире приоткрыв дверь, Алёна затаила дыхание: на кухне всё
так же негромко напевала бабуля, а в темноватой прихожей, откуда
тянуло подъездным сквозняком (дед открыл-таки дверь, но говорил с
гостями через порог), бубнили низкие мужские голоса. Вроде
спокойные, без угрожающих воплей…
В комнату Алёны из прихожей вёл небольшой, шагов в пять-шесть,
коридор. Так что она успела отпрянуть и снова прикрыть дверь в свою
комнату, едва услышала, что голоса стали приближаться. Дед впустил
гостей?.. Слышный даже за прикрытой дверью щелчок замка подтвердил
это предположение.
Выходить Алёна не собиралась. Дед в любом случае не зря вышел в
прихожую с посохом. Что значило – он сам позовёт внучку, если
посчитает нужным.
Сообразив всё это, Алёна уже плотно закрыла дверь и принялась
лихорадочно переодеваться из затрапезно-домашней – как минимум, в
одежду для улицы: любимая, потому что цвета тёмно-пёстрого твида,
длинная юбка: любимая кофточка, потому что много кармашков – аж три
штуки. На ноги – тапочки, которые терпеть не могла, поскольку по
квартире бегала в носках. Зато в тапочках прилично – при чужих-то.
Быстро собрала волосы (прежде распустив из небрежного пучка,
сколотого шпильками) в строгий «хвост». И села на кровать, ожидая
либо дедова зова, либо предупреждения, что гости ушли и можно
выходить.