Обозлённая, она помчалась навстречу им, постепенно обалдевающим:
«Эта – нас не боится?!» Но той свирепой радости, которую Алёна
желала получить, врезав тяжёлой ручкой зонта хотя бы по одной
квадратной морде, девушка – увы! – не сумела испытать.
Помешали.
От противоположного угла сквера по всей его площадке ударили
слепяще яркие огни – и только затем, с одновременно замолкшими и
остановившимися псинами, раздался характерный звук визжащих шин
машины, которая вламывалась в сквер на всех парах и начинала
тормозить.
Секунды спустя машина, плохо видная из-за мельтешащих огней,
завиражила по скверу.
Псины (изумлённая Алёна отчётливо это увидела), поначалу
окаменевшие на месте, переглянулись и метнулись в ближайшие
кусты.
Пока машина заканчивала круг по скверу, снижая скорость, Алёна
рванула к человеку, лежавшему на мокром асфальте. Во время
заполошного бега вдруг удивилась: «Мокрый? Асфальт?!» И лишь после
высказанного в мыслях вопроса догадалась оглядеться. Хм… Фонари-то
вновь действовали. Что, впрочем, неудивительно, если вспомнить
колдовскую природу изуродованных кем-то псов: ушли они – вернулся
нормальный свет… Бульдогами их Алёна до сих пор сомневалась
назвать.
Как выдержал Котей постоянные вынужденные дёрганья бегущей
девушки?.. А ещё удивительнее, как он выдержал, что Алёна,
забывшись, от страха так прижимала его к себе, что чуть не
вдавливала в себя и давила его самого.
Добежала – Котей резко выдрал когти из плаща, вырвался из рук и,
напоследок шипнув на лежавшего в дождевой луже неизвестного, с
достоинством удалился к скамье, под которой и пристроился на узком
бордюре, спасаясь от дождя-зануды.
Вслед Котею Алёна чуть не захихикала в нервах: и вот что бы
тебе, кот, хозяйку от сумки и зонта не освободить, раз такой умный?
Но упомянутые вещи остались при ней, машина медленно подъезжала
ближе, и Алёна, сунув зонт поверх «молнии» на поставленную на
дороге сумку, осторожно приподняла голову бедняге.
- Эй, ты живой?
По его недавним крикам, предостерегавшим об опасности, она
помнила, что голос принадлежит довольно молодому человеку, потому и
не постеснялась обратиться на «ты».
Благо к иному, колдовскому видению прибавился свет фонарей,
девушка с большим сочувствием разглядела на лице парня порезы и
кровь, лениво сбиваемую с кожи дождём, – и довольно глубокие, судя
по торчавшим краям, рассечения. На секунды она представила, как
уродливые псины, не в силах укусить жертву по-настоящему, со злости
оставляют на его коже рваные ранки и катают его по земле.
Синяков-то, небось…