— Сюда, — и я показал ему пригласительный билет.
Он прочитал.
— Извините, не узнал, Михаил Владленович.
Ну да. С тех пор, как вместо «ЗИМа» у меня «УАЗ», я стал
человеком-невидимкой. Ну, почти. Прежде видно было издали: «вот по
дороге едет „ЗИМ“, и мы на Чижика глядим!» А теперь «Пусть по
дороге едет „УАЗ“, какое дело нам до вас!»
Дежурный, исправляя оплошность, проводил меня в директорские
покои.
— Там и разденетесь, Михаил Владленович!
Директор, Михаил Евграфович, встретил меня радушно, показал,
куда я могу повесить куртку и фуражку. Куртку на плечики, фуражку
на крюк.
Под курткой у меня был френч защитного цвета. Не совсем френч,
но близко. Плод трудов и фантазии Лисы и Пантеры.
Директор, увидев мои награды, только замигал часто-часто, но
через десять секунд остановился.
Ну да, входит молодой человек, а у него — Золотая Звезда с
орденом Ленина, Красная Звезда, Трудовое Красное Знамя, лауреатский
знак, и еще неведомый, но очень красивый орден, очевидно
иностранный. И вроде не космонавт. Неужели за шахматы так
награждают?
Я знаю, что здесь, в Черноземске, я человек известный. Но
известность эта поверхностная.
Если спросить первого встречного, кто такой Михаил Чижик, первый
встречный ответит — как же, чемпион мира, победитель Фишера.
Скажет, и тут же обо мне забудет: что он Гекубе, что ему Гекуба? А
если не спрашивать, то и вообще не вспомнит ни разу. Ну, или когда
по телевизору покажут и расскажут. Потому западные звезды так
цепляются за узнаваемость, за паблисити. Нет паблисити — нет
просперити!
Но я и не звезда, и не на Западе.
Я человек скромный. Как сказал счастливый обладатель
стереофонического магнитофона «Юпитер» — грядет пятилетка
скромности. А сейчас так... тренировочка.
И потому мои награды производят на людей, особенно на людей
чиновных, впечатление подобное удару грома.
Грома — не страшно. Лишь бы не молнии.
Затруднения Михаила Евграфовича я в полной мере оценил чуть
позже, когда нас рассаживали на сцене актового зала, в президиуме.
Местничество никуда не ушло, как было при Иване Грозном, так и
осталось. Среди почётных гостей немало людей заслуженных: знатные
геологи, ветераны. Опять же начальство. И тут я — герой,
орденоносец. Куда меня сажать?
Я сел сам. С края. Во втором ряду. Мне тут самое место.
Кто я в сравнении с ветеранами войны и труда, да зачастую в
одном лице? Правильно, никто. Хотя я тоже — ранен, контужен, и
малость боюсь. И если проживу достаточно долго, то... Что есть, то
есть.