И был ли этот самый контроль вообще в эти странные годы, когда
страна разваливалась на кусочки, и до момента ее краха осталось от
силы полтора месяца?
— Значит так, Вова, — мама вернулась в кухню и снова села на
табуретку. Я как раз занялся чисткой картошки. — Раиса сказала, что
у нее есть два преподавателя, которые подрабатывают репетиторами.
Только у Веры Ивановны очень плотный график, а Гриша... он немного
со странностями.
— Да ладно, я у нас тоже не отличник-комсомолец, — хохотнул
я.
— Нет, ну я так не могу! — она вскочила. — Давай я хоть картошку
почищу! Прямо как эксплуататор какой-то себя чувствую!
— Вот и правильно, вот и привыкай так себя чувствовать, —
усмехнулся я.
— В общем, телефоны Гриши и Веры Ивановны я там записала возле
телефона, — затараторила мама. — Позвони, как договоришься, скажи,
сколько они запрашивают, я оплачу.
— Да вот еще! — фыркнул я. — Я же теперь тоже работаю, забыла?
Лейла со следующей недели больше выходить не будет, так что теперь
я настоящий самостоятельный торговец.
Мама набрала в грудь воздуха, чтобы возразить. Но передумала.
Улыбнулась, встала и потрепала меня по голове.
И тут меня снова кольнули в мозг всякие смазанные и
неоднозначные знания насчет тех лет, в которых я оказался.
Это самый конец девяносто первого, в декабре СССР волшебным
образом превратится в СНГ, а вот в начале девяносто второго...
— Слушай, мам, — я повернулся к ней, держа в рука мокрую
картофелину. — Скажи, а у тебя много сбережений?
— Если это снова про ту дорогущую аппаратуру, то мы с тобой уже
говорили на эту тему, и ответ ты знаешь, — голос мамы слегка
похолодел.
— Да нет, не про то, — я вернулся к чистке картошки. — Можешь не
отвечать, сколько конкретно. Я просто разговор один слышал...
Сегодня на рынке...
Как бы так изящно передать маме послание из будущего, особенно
когда у самого у меня на этот счет об этом только туманные знания?
Что-то насчет накоплений пенсионеров, которые откладывались внукам
на квартиры-машины-свадьбы, и вдруг одним махом на них стало можно
купить пачку чипсов. И то если очень повезет. И о том, как
стремительно на купюрах появились нули, а в лексиконе снова ожило
нэповское словечко «лимон».
Пауза затянулась. Мама терпеливо смотрела на меня и ждала, что я
скажу.
— Два мужика шли, представительные такие, прямо члены политбюро
на выпасе, — начал наконец я. — Они обсуждали, что Советский Союз
доживает последние недели, и нужно успеть с пользой вложить деньги,
пока они что-то стоят.