Повторив прыжок, убедился, что всё
село как надо. Закончив собираться, младший князь Верус Вано вышел
из покоев, направившись ко второму выходу из дома. Миновав поворот
в лавку, прошёл в холл, где его уже поджидал Корнелиус. Пожилой
торговец обвёл друга намётанным взглядом опытного гуляки и радостно
улыбнулся. Воздел руки к потолку и произнёс:
– Святые реки Бадлинга! Я и забыл,
как сильно одежда украшает мужчину. Не дать не взять младший князь
пожаловал в гости?!
– Ага, – кивнул бывший охотник, – и
тебе светлого утра, Корнел.
– Как тебе обновки? Пришлись впору? –
наклонил голову торгаш, продолжая рассматривать парня.
– Сидят как влитые, спасибо тебе. Как
только…
– Брось, – поднял руку торговец,
предвидя слова парня, – мне казалось мы уладили детали ещё тем
вечером. Разве нет?
– Да, – согласился Верус подойдя к
антиквару. Осмотревшись, добавил: – Где близнецы?
– То тут, то там, это сейчас не
важно, – уклонился от ответа тот. – Лучше взгляни сюда, – и
развернулся, указав рукой на небольшой столик у дальней стены.
Посмотрев в его направлении Верус разглядел огромную красную
подушку и…
– Ты?! – воскликнул обрадованный
парень. – Быть не может, Корнел! Откуда?! Как?! – устремился он к
столику, на котором лежали меч и кинжал. Оказавшись рядом, замер
как громом поражённый. – Что это? – радость сменилась напряжением
вперемешку с тревогой. На подушке лежали не просто меч и кинжал, а
произведения кузнечного искусства. От которых к тому же веяло
стойкой аурой магии.
– Не торопись критиковать, я
прекрасно помню твоё отношения к украшениям и в общем-то разделяю,
но тут другой случай. Инкрустированы ножны, и то самую малость.
Само оружие создано исключительно для дела. Возьми меч, оголи
клинок, – посоветовал подошедший следом торговец.
Верус хоть и с сомнением, но
последовал совету друга — взялся за дорого украшенные ножны. Стоило
пальцам коснуться их, как по коже прошла вибрация. В груди ожил
хищный огонь. Расшив от удивления глаза, бывший охотник
сконцентрировался на текущей по руке силе. Аура клинка вскипела,
противясь контролю, но стоило Пробудившемуся напрячься, уступила,
смягчая нрав.
Ощутив, что аура клинка сменила гнев
на милость, Верус взялся второй рукой за эфес. Лёгкое движение и
меч выскользнул из ножен на половину лезвия. Гладкая отполированная
до зеркальной чистоты поверхность отразила поражённое до глубины
души лицо. Посмотрев в свои же глаза, Верус цокнул языком.