Невеста мэра хмурится и отводит глаза, вновь включившись в беседу мужчин.
— Не торопись, для начала я загляну в ее душу. Посмотрю, что она за человек. А потом, если окажется, что мисс Скотт совсем плоха, делай, что хочешь. Разумеется, в пределах допустимого.
— Конечно, бабушка, — шепчет она, заговорщически склонившись к моему уху.
— Тише, Кейси, — предостерегаю я ее. — Ты не забыла, мы на похоронах?
— О да, обожаю этот день, — продолжает она шептать и кивает на похоронные венки. — А как тебе мой розовый венок? Твои любимые кремовые розы, сама лично заказывала. Тебе нравится?
— Нравится, Кейси, — киваю я, — нравится.
Оборачиваюсь через плечо и, не увидев никого возле большого клена, сообщаю: — Делла уже ушла. Вы успели повидаться?
— Что? — начинает озираться по сторонам. — Делла была здесь?
— Недолго. Уже телепортировалась обратно к Аарону.
— Почему ты мне сразу не сказала? Я так давно ее не видела!
— Кейси, прошло три недели со свадьбы.
— Да, но я хочу так много всего ей рассказать. Про каникулы в Мексике. Про парня, которого там встретила. Со всеми этими свадебными хлопотами нам толком и не удалось поговорить.
— Успеешь еще, расскажешь. Вот вернется из Антальи, наговоритесь еще. — И я мягко поправляю ее шелковистые волосы цвета шоколада, коснувшись локона, лежащего на груди. Красавица моя!
У нее вдруг загораются глаза:
— Как думаешь, они там бейбика заделают? Нестерпимо хочется стать крестной.
— Ох, Кейси, ты бежишь впереди паровоза. Дай ребятам насладиться друг другом. Они едва поженились. Да и в подобных браках, что у них, дети — редкость. Иначе говоря, дети — это дар божий и драгоценность для вампиров и фей.
В таких семьях дети нежеланными не бывают. Они словно дождь в пустыне, их ждут независимо от того, думать о них днями и ночами или нет. Благодать она и есть благодать, на нее тайно надеются, но продолжают жить и без нее, раз на то воля божья.
— Знаю, просто было бы здорово... Мой отец смотрит на нас, — торопливо вещает внучка шепотом, резко обрубив предыдущую тему беседы на половине фразы. — Давай сделаем унылые лица. Мы всё-таки тебя хороним, бабушка. Ах, мне так жаль! Так жаль, бабушка, что ты у меня, такая хорошая и красивая, умерла.
Я смотрю на нее с укоризной.
— Что? — беспечно дергает плечом. — Ты же умерла. Или решила сознаться моему отцу, что ты не моя кузина, а его тёща? Живая и чертовски молодая, стоит здесь и слушает собственную панихиду?