- Твой Анри самый последний пьяница, Ришар! И если бы он меньше
пил, то ничего этого бы не случилось, - скривилась она, поминая
кузена супруга. Чувствовалось, что этот разговор у них уже не
первый. –А этот мальчик припадочный! Клянусь Святым Бартоломеем,
падучая у него! Видишь, как дергается, как срамными словами
лается?!
Кучер же, прислушивавшийся к спору семейства, тоже имел свое
мнение, которым и поспешил поделиться:
- А по моему разумению, бесноватый он. А при бесах самое
первейшее средство святая вода и розги. Только прежде нужно их
хорошенько вымочить в соленой воде. Помню, как мой батюшка, царство
ему Небесное…
А спасенный юноша тем временем продолжал «беситься». Резко
дергался из стороны в сторону, сильно пуча при этом глазаи
выкрикивая странные и совершенно непонятные вещи:
- Что это еще за хрень?! Лес какой-то, речка! Где я, вообще?
Карета, мушкеты?! Б…ь, а что за рвань на мне?! –схватив рубашку, с
силой ее дернул. Явно не первой свежести, она с легкостью разошлась
на полоски, обнажая молодое тело «Аполлона». - Мать-то вашу! Что за
нах?! У меня прессуха, как у Брюса Ли! Я – охрененный качман! А
бицуха?!
Спасенный начал гладить свое тело, чем привел семейство Буонасье
в еще большее смятение. Особенно встрепенулась юная Констанция:
раскраснелась, засверкали глазки.
- Месье Гаспар, что вы делаете? – Буонасье заметил крадущегося
кучера. –Не подходите к нему! А если с вами что-нибудь случиться,
как мы попадем в Париж?
Но кучер лишь отмахнулся от него, словно от надоедливого
насекомого. Размотал кнут, что был свернут на его поясе, и
неожиданно вскинул руку. Оживший кнут протянулся к юноше и обвился
вокруг него, спеленав, как младенца.
- Вот так, месье Ришар, в Бургундии мы поступаем с
бесноватыми…
***
Дмитрий дергался, снова и снова пытаясь вырваться. Пару раз даже
попробовал лягаться, надеясь попасть в кого-нибудь. Но тщетно. Эти
сумасшедшие, к которым он попал в руки, крепко его держали.
- Месье, месье, успокойтесь! Вы меня понимаете? Мы ничего вам не
сделаем, - с ним участливо заговорила девица в странном платье,
больше походим на средневековый костюм. –Мы ехали в Париж, когда
нашли вас. Матушка говорит, что вас, наверное, ограбили разбойники,
забрали лошадь и одежду.
Он же пытался ее слушать, но взгляд все норовил скользнуть с
лица вниз на ее аппетитные полукружья, выглядывавшие из
зашнурованного лифа. Вдобавок все это жемчужно-белое великолепие
чувственно поднималось и опускалось в такт дыханию девушки, отчего
просто невозможно было отвести взгляда.