- Ах ты, сукин сын, травить меня вздумал?! Меня, шевалье
Д’Артаньян из древнего рода Монтескье накормил жуками и тараканами
и еще смеешь требовать добрые деньги?! Уж не жид ли ты и твоя
семейка?! Ведь, если жидовское отродье Господа нашего распяли, то и
запросто могут потравить добрых христиан. Люди, вы посмотрите на
это?
Рябой подавальщик толком ничего не понял. Все еще стоял с
дебильной улыбкой и тянул руку за деньгами. А вот трактирщик,
пройдоха, мгновенно все сообразил, что, собственно, и не
удивительно. При такой работе живо начнешь наперед думать или в
момент в городской кутузке окажешься или на болоте с перерезанным
горлом.
Трактирщик сначала побелел, а потом тут же покраснел. Его лицо
стало отчетливо напоминать перезрелый помидор или вареную, но уже
лежалую брюкву. Он, видимо, очень хорошо себе представил, что могло
сейчас произойти, если все отпустить на самотек. Его трактир могут
по бревнышку разнести, если только подозрение возникнет, что он
травил посетителей. Самого же запросто повесят прямо здесь у дома
на одном из каштанов. Нужно было срочно «тушить пожар»…
- Господа, господа, во имя всего Святого, что вы такое говорите?
Я добрый христианин! Целую крест в том, что исправно посещаю все
мессы и плачу церковную десятину! А на каждую Святую Пасху жертвую
в церковь Святого Бертрана двух барашков! - заголосил дрожащим
голосом лысый трактирщик, всем показывая серебряный крестик на
груди. - А случившееся не более чем трагическая случайность! Я
собственноручно высеку кухарку, чтобы впредь такого больше никогда
не повторилось.
Но повисшее в воздухе напряжении подсказывало, что этого мало и
как-то очень неубедительно. Да и сам юноша все еще выглядел
недовольным.
- Господин, позвольте мне загладить свою вину! - он быстро
схватил блюдо с недоеденным перепелом и гигантским тараканом и
накрыл его своим фартуком. - Я не только ни единого денье платы не
возьму с вас, но и позвольте вручить вам бутылочку моего лучшего
вина. Это просто божественная амброзия, и вы останетесь
довольны.
По его знаку сынок уже нес глиняную бутылку, покрытую серой
паутиной и закрытой массивной сургучной пробкой.
- А все остальным по кружке нашего пива! Каждому по кружке
холодного пенистого пива! - после недолгого затишья трактир едва не
взорвался от довольного рева. Обещание пива быстро заткнуло рты
недовольным. - Всем моего лучшего пива!